Не твердым шагом Маер направился к выходу. Эламир отошел в строну, давая ему пройти.

– За что же вы извиняетесь эрл? – спросил он, но Маер не ответил; он вышел из комнаты, дубовая дверь за ним подалась назад, но черный солдатский сапог не дал ей закрыться. В проеме двери показался край кольчуги, одного из телохранителей эрла.

– А вот это все очень плохо, – заметил Эламир.– Я ничего не понял, что он там говорил, но мне все это не понравилось.

– Зачем он так плохо говорил про Лемана? – задумчиво произнесла Эльза, разглядывая тень от солдатского шлема, упавшую на пол. – Жалко, что он сам ушел: я хотела его прогнать. А я, глупая, его еще на ужин звала…

– Надо попробовать закрыть дверь, – прошептала Акха. – Я вытащу из камина кочергу, и обожгу этому солдату ногу. Он дернется, навалимся вместе на дверь, и задернем засов.

– Не выйдет, – предупредил Эламир. – Дверь держат двое.

– Зачем держат? – не поняла Эльза. – Они ведь сейчас просто уйдут и все, да?

– Эльза, отойди от двери, – приказным тоном произнес Эламир. Девочка хотела возразить, но в его взгляде было что-то такое, что заставило подчиниться. – Иди дальше, к окну. Акха, Мия, встаньте за моей спиной. Акрон, ты с братом, тоже, спрячьтесь вон там, за шкафом…

Оставив избранных, Маер прошел мимо пятерых своих телохранителей, и скоро оказался возле лестницы с широкими ступенями, где дожидались еще трое серебряных. Его походка вновь обрела твердость, но взгляд оставался мутным, растерянным, выражение лица выдавало внутреннюю борьбу. Подойдя, к одному из своих людей – высокому, крепкому хотя, и не молодому воину по имени Шеран, он остановился.

– Постарайся, чтобы они не кричали, – сказал эрл. – Сам знаешь, какие у них сейчас голоса. Сначала девчонок, потом мальчишек… И не входите по оному, лучше все вместе…

– Не волнуйтесь эрл, сделаем все быстро,– сказал Шеран, дал знак двум другим, чтоб следовали за ним, но Маер придержал его.

– Я не буду вас ждать. Мы спустимся по веревке с северной башни, и уйдем, а вы идите к южной…

– Я все помню эрл Маер. – Он снова дернулся, но хозяин все еще держал за предплечье. Лицо Маера вдруг скривилось, будто его заставляли съесть что-то противное: горькое и с неприятным запахом.

– Только пусть не кричат…

– Хорошо.

– Не делай им больно. Так вот, чтоб рас, и все. Сначала… Сначала, наверное, все-таки девчонок, да?

– Конечно.

– Все правильно… Ты все помнишь… А кого вы убьете первой? – спросил он задумчиво.

Шеран вопросительно посмотрел в ответ. На разговоры времени у них совсем не было. И разговоры эти были какими-то странными.

– Первой убью арпийку, ту, которая с косой, – с ноткой недовольства ответил он.

– Арпийку, значит. Может быть, да. Она такая молчаливая, знаешь…

– Мне не нужно этого знать эрл.

– Да-да… Там есть Эльза… славная такая Эльза. Может быть, не стоит ее… Просто оглуши, и все… и пусть лежит…

– Эрл, если прикажете, я могу всех их только оглушить.

– А я не могу, – сказал Маер. – Ты прав, глупости все это. К Тритону кузнечиков. Хватит врать самим себе. Мы те, кто мы есть. Всех, значит всех. До чего же мерзкая эта жизнь…

«После поединка, – говорил Леман Алю, – ты сразу отправишься в Белый замок Харума к избранным. Нигде не задерживайся, на улицах не мелькай. Если тебя кто узнает, слух пронесется сразу. Сейчас охотников за твоей головой в городе, как гнилых зубов в ведре у зубодерга. Они знают все места, где ты можешь появиться. Так что и не думай возвращаться к себе в Красный замок, забудь про меня, и про Астаера, и к отцу во дворец один не суйся. Вечером и я подтянусь к старику, там и решим, как быть дальше. Ты все понял? Я ведь не сделал ошибку, когда решил взять тебя с собой, правда?»