– Я не просила ни о какой власти, она мне не нужна, – выпалила Акха. – Я вовсе не трушу. Остаться здесь не только моя идея. Так хочет Мия, и так хотят братья. Четверо против двоих, за то, чтобы остаться в замке.

– Ты их спросила?

– Мне это не нужно. Я их слышу.

– Ах вот так, – усмехнулся Маер. – А то, чего хочет Эламир, о чем прошу я, или Эльза – не важно?

– Вас меньше. И даже, если бы вас было больше, решать все равно мне. Так хотел первый советник.

Маер прикрыл глаза рукой и еле слышно посмеялся, усталым нервным смехом, порывисто хрипя и дрожа плечами. Трудности возникали там, где их не должно было быть вовсе. Он чувствовал себя запертым в неглубокой пещере с обвалившимся входом. Выход надо попытаться расчистить до того, как кончится воздух, но все свое время он тратит лишь на то, чтобы отгонять сбесившуюся опасную осу.

Опустошив кувшин до конца, эрл поставил его горлом вниз, потом сдвинул в сторону, и вытер пальцем несколько капель, неторопливо размазывая их по столу.

– Все перевернулось с ног на голову, – усмехнулся он. – А вода, как и раньше течет сверху вниз. Как-то обидно. Все погибло, все в руинах, а это Он не тронул. Раз уж Тот который знает решил разрушить мою жизнь, то пусть рушит весь свет, со всеми своими глупыми правилами. Солнцу давно пора погаснуть, Бескрайнему морю протухнуть, а небу самое время упасть на Землю и раздавить всех перепуганных глупых людишек. Нашим страданиям, жестокости, всем воинам нашим одно лишь было оправдание – мы должны были создать новый Мир. Должен был родиться человек разума, человек бескорыстия, человек чести, и что же в конце концов у нас роилось? А получилось так, что опять родился Сифеас. Я не хочу этого, но таковы правила – после дня приходит ночь, после Эмистана Сифеас. Сифеас станет нашим новым владыкой. – Маер вздохнул. – Леман всегда верил в то, что люди станут лучше, верил, что кто-то, потом скажет ему спасибо. А я вот как-то начал сомневаться. Давно уже… Леман смотрит на жизнь сквозь цветные стеклышки, а я предпочитаю естественные цвета. Очень блекло и тоскливо, но честно.

Когда он привез вас сюда, я не мог в это поверить, пока не увидел сам. О Тот который знает и все родившие тебя боги. – Маер посмеялся, и устало улыбаясь, закатил к потолку глаза. – Все в одночасье сошли с ума. Какие еще избранные? Какая еще, к Тритону, война со злом? Как о таком вообще можно говорить с серьезным лицом? Вам самим не смешно? Простудился видно Леман где-то там, на диких ветрах. Это какая-то массовая истерика. Он заразил этим всех. К счастью я не подцепил эту хворь. Все дело в красном соке. Стебли красного лопуха лечат голову от путаных мыслей. Да-да, мне тут посоветовали. Пил бы настойки как я, тога… – На несколько секунд он замолчал, окинул быстрым взглядом, молча слушающих его детей, и подозрительно произнес: – Вы славные ребята. Правда, славные. Я надеюсь, мы говорим на одном языке? Вы ведь понимаете: разговоры о том, что избранные, то есть вы, спасете свет от какого-то там зла, сила комет, армия мертвых, и вся тому подобная ерунда, просто фантазия его больного рассудка! Боги, вслух, это звучит еще нелепей, чем в голове. Хе-хе… О Тот который знает, верни людям разум! Вы вдруг понадобились всем: этому вездесущему… этому придворному любимчику Леману, с его нелепыми идеями, проектами, успех которых можно объяснить только случайностью, каким-то фатальным идиотским везением. Вы вдруг стали нужны Харуму. Этому хитрому, скрытному, постоянно копающемуся в твоей голове червяку. Он ведь не слушает тебя, он считает. Каждый твой ответ всего лишь цифра в длинном примере под названием «ты сам». Каждый раз он его пересчитывает и выводит новый ответ. Один опрометчивый шаг и все твои плюсы станут одним бесконечным минусом. А теперь вы стали нужны… А теперь вы вдруг понадобились этому слепому… этому… – Он вдруг замолчал. Чтоб немного успокоиться, опустил глаза, и с присвистом выдохнул, сквозь плотно сжатые зубы.