«Эмистан ранен, – твердил себе Леман, пытаясь заглянуть в круг. – Он не стоит, но он только ранен. Еще не кончено! Он встанет! Он еще может бороться!..»

На несколько секунд ветер разогнал пламя, и Леман, наконец, смог увидеть Эмистана.

Владыка стоял на коленях, и у Лемана перехватило дыхание. «Жив» – решил он, и на какую-то секунду испытал прилив невероятного радостного волнения, почти счастья, но эта волна мгновенно схлынула. Эмистан был мертв. Упасть ему не давал меч, который проткнул ему грудь, и вошел аж до рукояти. Лезвие вышло из спины и ткнулось в землю. Тело не соскальзывало по мечу на землю, только потому, что владыка перед смертью крепко двумя руками вцепился в рукоять, и не хотел отпускать даже теперь.

Лемана охватила злость и отчаяние – он был готов на любой безрассудный поступок. Только ров и предательское пламя отделяли его от Стаха, не давали убить прямо здесь и сейчас. На секунду боль утраты взяла над другими чувствами. Леман закрыл глаза, пытаясь осознать случившееся. Не стало его брата, не стало лучшего друга, не стало какой-то части его самого.

То, что произошло в Кругу смерти, не было поединком. Здесь состоялась казнь – дерзкая, жестокая и ужасная по своим последствиям. Ступив в Круг смерти Эмистан уже не видел Стаха. Земля уходила из под ног – трибуны, песок арены и пламя потеряли свои очертания, стали просто размытыми серо-желтыми пятнами. Руки не слушались, и даже глаза уже не смотрели в нужную сторону. Он утратил контроль над телом и мыслями. Чтобы не упасть пришлось упереться на меч, и своим первым ударом противник выбил эту опору из его рук. Вторым ударом Стах пронзил его своим мечом, и, наваливаясь всем телом, несколькими толчками проколол насквозь.

Взгляды Лемана и Стаха пересеклись. Злой отчаянный взгляд Лемана, и самоуверенный, надменный взгляд Стаха. Взгляд триумфатора. Взгляд, в котором чувствовался вызов и презрение.

На трибунах творилось что-то невообразимое. Вся толпа разом подалась вниз. «Измена!.. – сдавленно, надрывно кричали ото всюду. – Измена!.. Смерть Ротрикам!..» Солдаты харпского оцепления с трудом сдерживали их натиск. Владыки девяти Миров занимали нижние ряды. Вся их многочисленная охрана была сегодня с ними. Часть охранения, прикрывая владык щитами, уводили их к выходам, которые вели в скрытые под трибунами залы. Остальные, щетинясь мечами и копьями, заняли круговую оборону, готовясь к тому, что харпийцы не смогут сдержать натиск разгоряченной толпы. И скоро, вполне предсказуемо, этот неудержимый поток прорвался сквозь оцепление сразу в нескольких местах. Безоружные люди наткнулись на непроходимую преграду копий и мечей. Верхние ряды теснили тех, кто находился внизу, и остановить эту давку было невозможно. В считанные секунды от мечей ромульцев и отийцев погибли десятки, если не сотни харпийцев. Солдаты оцепления еще сдерживали натиск, но в их действиях уже не было уверенности, ведь за их спинами гибли соотечественники.

Над ареной, на удивление громко и отчетливо раздался приказ Лемана

– Солдаты, развернуть копья! Атарьер рух! – несколько раз крикнул он. – Атарьер рух! Наши враги за нашими спинами! Смерть Схале! Смерть Адломе! В атаку!

Вся восточная и южная сторона подчинялась Леману. Командирам корпусов даже не пришлось повторять приказ эрла. Солдаты сами бросились в бой. Леман был на самой арене и скоро оказался в гуще схватки. Злости его не было предела, и он наносил один смертельный удар за другим. Он так увлекся схваткой, что в какой-то момент оказался посреди вражеского отряда, и его верно бы зарубили, но верные охранники, крепкие, как дубы, бородачи из Диких земель, отбили своего хранителя.