Вместе с Яшей Гершвиным, с которым дружил ещё с первого класс, Андрей пришел на товарную станцию, посмотреть уходящие на запад тяжело груженые эшелоны с хмурыми солдатами в зеленых и черных бушлатах, поезда с военной техникой и боеприпасами. Один бесконечный состав был даже нагружен новенькими поблескивающими рельсами и остро пахнущими креозотом шпалами.

– А это зачем? – удивился Андрей.

– Наступать будут, – ответил отличник Яша, провожая взглядом вагоны, – вот и понадобятся, чтобы дорогу ремонтировать.

Они замолчали. Говорить было не о чем, всё и так было ясно: близилась война.

Подошла Наташа. Одеваться она любила ярко и со вкусом, в выборе одежды отличаясь каким-то особенным изяществом. Кроме того, она придумывала необычные детали, совершенно преображающие наряд: то придет с ярким пурпурным бантом в волосах, то с платочком вокруг шеи. Словно наперекор весенней слякоти, сегодня она была в блестящих белых сапожках.

Приход Наташи не был неожиданностью: они договорились с Андреем пойти в кино.

– Хотите смешное? – спросил Яша, прерывая затянувшуюся паузу. – Вчера Галюня собирается в школу, оделась, взяла портфель и говорит кошке: «Я пошла в школу. А ты сиди и радуйся, что ты кошка…»

Андрей улыбнулся.

– Ну, что, пойдем? – невпопад спросила девочка и топнула ножкой.

– Пойдем, – тут же откликнулся Андрей. – Ты с нами? – повернулся он к Яше.

– Нет, – помотал головой тот. – Мне домой надо. Мама просила хлеба купить…

– Ну, ладно, пока…

Они прошли мимо Московского базара, вышли на Суражскую улицу, свернули на Московскую и медленно пошли в сторону Дома правительства. Черный распушенный кот увязался, было, за ними, но передумал и скрылся в ближайшей подворотне. Было удивительно здорово идти вдвоем с Наташей тихими минскими улочками. Всё время хотелось взять девочку за руку, но он никак не решался на это.

Вышли к Дому правительства.

– В «Спартак»? – Андрей посмотрел на Наташу.

– А что там показывают? – остановилась она.

– «Если завтра война», – Собираясь на встречу, он специально изучил киноафиши.

– А что в «Чырвонай зорке»?

– Какой-то китайский фильм, – задумался он, припоминая название. – Что-то про любовь…

– Пойдём? – спросила Наташа, вложив горячую ладошку ему в руку.

– Пойдём, – согласился он.

Все сильнее пригревало солнце, тут и там пробивалась молодая трава, на деревьях распускались чистенькие, словно только что вымытые, листочки.

…После уроков он подошел к Наташе.

– Хочешь, я тебя провожу?

– Конечно, – кивнула она. – Принесёшь пальто?

Одевшись, друзья вышли на улицу. Стоял светлый весенний день. По небу плыли лёгкие белые облака, то и дело проливаясь тем мелким дождем, который в народе называют «цыганским», – когда набегающие тучки не в силах закрыть солнце, и капли дождя падают на землю вместе с солнечными лучами. В ветвях каштанов звонко перекрикивались галки, на душе было свежо и легко. Казалось, весь мир пел восторженную песню солнцу и новой весне, пробуждающей землю. Тут и там на асфальте корячились выползшие дождевые черви. Андрей вспомнил шутку Кишкина о том, что дождевые черви размножаются делением лопатой. Улыбнулся, хотел рассказать Наташе, но передумал: лучше в другой раз, не в такой лирической обстановке.

Они медленно шли в сторону площади Свободы, выбирая тихие улочки. И вот Андрей решился:

– Знаешь, – почти неслышно сказал он, опустив голову, – ты мне нравишься. С самого первого дня.

– Я знаю, – ответила Наташа, поворачиваясь к нему. – Девочки всегда чувствуют, когда на них обращают внимание.

Андрею стало трудно дышать, от радости кружилась голова. Они медленно прошли площадь Свободы, по Бакунинской улице спустились к реке. На деревянном мосту через Свислочь Наташа остановилась, чтобы посмотреть реку, очистившуюся ото льда. Мимо них в сторону площади Парижской Коммуны прогрохотал трамвай. А он вдруг вспомнил…