Они поболтали ещё немного, а потом прозвенел звонок на урок, и он медленно потопал за парту, глядя под ноги и проклиная себя за робость: «Вот дурак, – говорил он себе, – не смог даже поговорить толком…»

…Уроки русского языка и литературы были самыми интересными. Ольга Сергеевна, недавняя выпускница Ленинградского университета, старалась научить детей думать самостоятельно. К занятиям Ольга Сергеевна подходила творчески, выходя, если нужно, за рамки школьной программы. Часто на уроках литературы устраивались поэтические чтения и даже разыгрывались силами учеников небольшие спектакли, а потом всем классом обсуждали впечатления.

Сегодня Ольга Сергеевна читала «Соловьиный сад» Блока:

«Я ломаю слоистые скалы

В час отлива на илистом дне…»

Вместе со всеми Андрей заворожено слушал учительницу. Где-то на середине стихотворения он вдруг представил себя на месте главного героя, словно это он открывает заветные решетчатые двери и идёт между цветов навстречу прекрасной хозяйке, которой оказывается Наташа… Он так размечтался, что даже не заметил, как прозвенел звонок с урока и объявили перемену.

Следующим уроком была история. Алексей Зиновьевич, плешивый мужчина, кокетливо зачесывающий на лысину жидкие остатки волос, свой урок начинал одинаково: открывал газету и разражался десятиминутной политинформацией7 с критикой в адрес мирового империализма и его приспешников. Сегодняшний урок не стал исключением.

«Этот год, – вещал Алексей Зиновьевич, – партия (тут голос учителя окреп, словно слово „партия“ придало ему силы) встретила лозунгом „Увеличим количество республик в составе СССР“. Это значит, что мы должны приложить все свои силы на выполнение…» Андрей не слушал – и так было всё понятно: «Враг не дремлет, граница на замке, ударным трудом ответим на происки империалистов…»

Закончив политинформацию, историк перешел к теме урока. Тут он тоже не отличался оригинальностью: чтобы не ошибиться в политике партии Алексей Зиновьевич просто открывал учебник по истории и читал, что написано. При этом историк никогда не называл опальных имен (тех самых, которые приходилось так тщательно затушёвывать после очередных процессов).

…Когда уроки закончились, Андрей подошел к Наташе.

– Ну, как тебе политинформация? – спросил Андрей, присаживаясь к ней на парту и вдруг заметив, что на левом ботинке развязался шнурок.

– Какая политинформация? – удивилась она.

– Та, что историк прочел, – улыбнулся он. – Он так всё время: меняется вместе с линией партии. Ни одной своей мысли…

– Ну, знаешь, – вспыхнула Наташа, – мой папа партийный…

– Да? – примирительно проговорил Андрей, завязывая шнурок. – Я не знал. А вы откуда приехали?

– Из Смоленска, – пояснила она. – Папа был вторым секретарем райкома, и его перевели в Красную Армию на партийное укрепление8. А ты хочешь в армию?

– Не знаю, – честно ответил он. – Я пока об этом не думал…

– Они помолчали.

– Хочешь, я принесу твое пальто? – неожиданно для самого себя проговорил он.

– Принеси, – улыбнулась она.

Андрей и не заметил, как жизнь приобрела новый смысл. Каждое утро он просыпался с мыслями о Наташе, думал о том, какое счастье выпало знать её, любоваться движениями, слушать звук её голоса, дышать одним воздухом…

Наступил апрель. Заметно потеплело, небо заволокло тучами, посыпались мелкие весенние дожди. На освободившейся ото льда реке появились утки, из-под земли показались первые листики травы. Готовясь к новой весне, на деревьях набухли почки, а на голых ветвях кленов и ясеней распустились нежные зелёные цветы, которые скромно сияли в сером апрельском небе.