– И тем не менее за последние восемнадцать часов вы добились большей известности, чем ваш отец за всю жизнь, – мрачно заметил президент.

– Это дурная слава. Кому она нужна? Что же касается денег, я и так мультимиллионер.

– Но хотите иметь еще больше?

– Мотивы, которыми я руководствуюсь, никого не касаются. Простите, что разбудил вас, сэр.

Брэнсон ушел.

– Все это довольно странно, – пробормотал Мюир, сидевший в соседнем кресле.

– Так вы не спали!

– Не хотелось вмешиваться в ваш разговор. Ночью Брэнсон не тот, что днем. Я бы сказал, он обходительнее, вежливее. Такое впечатление, что этот человек пытается оправдаться перед самим собой. И все же что-то его гнетет.

– Если ему не нужны известность и деньги, тогда что же, черт возьми, мы делаем на этом проклятом мосту?

– Тсс! Вас может услышать мэр Моррисон. Я не знаю ответа. С вашего позволения, господин президент, я еще немного посплю.

Кармоди и Роджерс поднялись на вершину южной башни и вышли из лифта. Кармоди нажал на кнопку, и лифт снова пошел вниз. Мужчины вышли на открытое пространство и стали пристально вглядываться вниз, где в ста пятидесяти метрах под ними смутно темнел мост. Через минуту Кармоди достал из сумки портативную рацию, вытянул телескопическую антенну и сказал:

– Можете вырубать энергию. Лифт уже полминуты как внизу.

Он сунул рацию обратно в сумку и снял комбинезон. Поверх специально выбранной черной рубашки на нем было надето что-то вроде кожаной сбруи с массивной стальной пряжкой сзади. От пряжки отходила нейлоновая веревка, несколько раз обернутая вокруг его талии. Кармоди все еще разматывал веревку, когда на башне снова включили свет и загорелись сигнальные огни для воздушных судов.

– Как ты думаешь, есть вероятность, что нас заметят снизу? – спросил он у Роджерса.

– В свете сигнальных огней?

Кармоди кивнул.

– Нет. Не под таким углом зрения. А их южный прожектор, боюсь, работает не слишком хорошо.

Кармоди размотал веревку и отдал конец Роджерсу:

– Обмотайся пару раз, Чарлз, и держись покрепче!

– Не волнуйся. Если ты свалишься вниз, мне придется делать всю работу самому, причем страховать меня будет некому.

– За эту работу надо потребовать двойную оплату.

– Ты – позор нашей саперной команды!

Кармоди вздохнул, подошел к гигантскому тросу и начал удалять детонаторы из взрывчатки.

Было уже шесть тридцать утра, когда Ревсон наконец зашевелился и проснулся. Он взглянул на Эйприл: ее зеленые глаза смотрели прямо на него. Под глазами у девушки залегли глубокие тени, ее и без того бледное лицо стало почти неестественно белым.

– Похоже, ты совсем не отдохнула, – сказал он.

– Я всю ночь не спала.

– Что? И это притом, что я был рядом с тобой?

– Я беспокоилась не о себе, а о тебе.

Ревсон ничего не ответил.

– У тебя не кружится голова после этого… этого снотворного? – спросила Эйприл.

– Нет. Видимо, искусственный сон перешел в естественный. Ты из-за этого беспокоилась?

– Нет. Около часа ночи сюда приходил Брэнсон. Посветил тебе в глаза фонариком, чтобы убедиться, действительно ли ты спишь.

– Нигде нет покоя от этого человека! Ты думаешь…

– Я думаю, что ты снова стал главным подозреваемым.

– Подозреваемым в чем?

– Пропал Ван Эффен.

– И что, до сих пор не нашелся?

– Тебя это, кажется, не слишком беспокоит.

– Какое мне дело до Ван Эффена или Ван Эффену до меня? А больше ничего тревожного не случилось за ночь?

– В три часа ночи на мосту снова погас свет.

– А-а.

– Тебя ничем не удивишь!

– Чему тут удивляться? Это могло произойти по самым разным причинам.

– А по-моему, причина сидит рядом со мной.

– Я же спал!

– Ну, в полночь-то ты не спал, а был на мосту. Могу поспорить, что твоя новая маленькая… камера тоже не лежала без дела. – Девушка наклонилась и внимательно посмотрела в глаза Ревсону. – Ты, случайно, не убил Ван Эффена прошлой ночью?