– Раз ты уже знаешь Майка, подружись с ним как следует. Пригласи к себе в мастерскую, покажи картины, подари заодно и рисунок. Войди в доверие. В общем, выуди информацию об альфонсе. Пользуйся прямым источником. Слушай и запоминай, с чем это едят, а потом, может, когда-нибудь пригодится.

Совет подруги я принял. Поблагодарил.

– Да мне и самому любопытно войти в контакт с ним. Такие персонажи скоро исчезнут с поверхности земли. Потом ищи такой материал для книги, – ответил ей, беря приготовленный для меня, завернутый в жесткую бумагу кусочек вонючего сыра.

После, чуть позднее, мне подвернулся тот самый случай, и, вероятно, это произошло вечером в четверг.

Я шел по улице Seine в сторону мастерской, когда заметил, что в малюсенькой галерее столпился, галдя, народ. Обычный вернисаж. Можно зайти посмотреть на творения, заодно съесть что-нибудь сладкое. Повезет – можно познакомиться с очередной городской сумасшедшей. Хозяйка места, милая седоволосая бабушка, от нечего делать на старости лет балуется красками. Возомнила себя прогрессивным художником. Приобрела помещение и начала выставлять свои же картинки, на вкус мелкого буржуа – пухленькие гномики с шарами гуляют по верхушкам деревьев – или ее любимое: верблюды танцуют на льду. Внутри было жарко и душно, подхватив бутерброд с подноса, я вернулся на тротуар. Тут среди праздной публики шептался Профессор со смуглым парнем. Оба держали пластиковые бокалы. Дешевая шипучка.

Я присоединился к группе, где обсуждали мартовский эффект и где франтовски одетый господин доказывал почти научное мнение: с наступающим теплом парижанки меняют тяжелые доспехи на воздушные платья. Обнажают мраморные ножки, и делают это специально, чтобы «зажечь» больное воображение пацанов, что вызывает психические расстройства.

– Ну да, скажи еще депрессию, – послышался за моей спиной спорящий голос.

Обернувшись, увидел выбритое лицо Майка.

Он смотрелся эффектно: расстегнутая белая рубашка из-под длинного плаща. Смахивал на бесшабашного бойца организации Аль Капоне.

– Что за шум, джентльмены? Да, все о том же! Члены, письки, трусики! Кричите на всю улицу, а тут, между прочим, и дети, – начал он.

Мы смутились. Профессор, пьянея, теряя разум, выдал дурацкий номер, заявив, что он давно лесбиян, и сам же засмеялся над шуткой. Попытался дернуть за нос своего соседа, тот молча отпихнул его. Назревал конфликт.

– Дураки, – сказал Майк раздраженно и пошел медленно вдоль улицы, засунув руки в карманы.

Я догнал его через несколько метров. Ему это было явно приятно.

– Как ты, художник, связался с такими придурками? Этого лысого (Профессора), зарежу свинью! Настоящий развратник. – Он поправил галстук и продолжил: – Зашел к старой знакомой, той, у которой был на вернисаже. Тоже печальное явление. Бывшая красавица, прежде довольно успешная. Call girl. Теперь на пенсии занимается искусством. Так, из солидарности, покупаю ее мазню. Весь туалет увешан. Кому-то это нравится. Вкусы разные у людей, понимаешь, месье художник?

Смеркалось, серой пеленою зажглись витрины, чувствовался пронизывающий колючий ветер. Весенняя погода обманчивая. По пути мы сделали паузу у галереи, где когда-то выставлялись мои работы. Это была «Down Town». Из всех самая удачливая для меня. К сожалению, сейчас они продают мебель современного дизайна.

– А сейчас как с продажами? Проблемы? Могу помочь, – намекая, проговорил Майк. Он знал историю района, его тайны, закоулки и интриги. – Вот здесь находилась прачечная месье Адольфа. Его так прозвали за усики. А тут мясная лавка. А вот здесь была «whisky à go go», где от овердозы скончался американский певец Jim Morrison, знаешь такого? The Doors. Это потом артисты, художники понаезжали. Со всего света. В большинстве меломаны, бывали и гении.