Но, как бы там ни было, Александр прижился на новом месте и теперь как главный инженер занимается решением технических вопросов и отработкой технологий.

Младший – Николай – занимается общими вопросами: снабжением, кадровым подбором, транспортом и вообще всем, что ему поручают старшие, но главное, конечно, экономикой.

В городе поговаривали, что у Николая не все было гладко в прошлом. По слухам, это и было одной из причин его отъезда из Москвы в нашу глушь, на чем, якобы, настояли старшие братья пока дело не зашло слишком далеко.

А еще шептались, что именно Николай организовал приезд на место тех двух хмурых мужиков из Москвы, которые занимались братьями Бачуриными.

Иван после тех событий на всякий случай проверил Александра по учетам и базам МВД, но никакого компромата не получил.

И, если скверные мысли о Георгии и Александре как-то в голову не заходили, то вот Николай некоторые сомнения всё же вызывал.

Так может быть отсюда в голову прилетело? Кто знает?

Никитич был дома. Увидев Соколова с повязкой на голове, сразу провел его на кухню, усадил за стол и захлопотал: – Сейчас я тебе чайку лечебного сварганю, голова-то, поди, болит? А я, Ваня, наслышан о тебе, наслышан! Раз ты приехал ко мне в такое время, значит, чем-то могу помочь?

– Можешь, Никитич, можешь!

– Чем же?

– Твоим изобретением.

Никитич долгим взглядом уперся в глаза гостя и, более ничего не уточняя, тихо спросил: – С длинной трубой? Как на медведя? Сколько комплектов и когда надо?

– Два. Завтра к вечеру. А еще, Никитич, нужна палатка, компас, бинокль и карта района с твоими заимками. Я все верну… наверное.

Никитич, наливая гостю чай и придвинув к нему блюдце с бутербродами, вздохнул: – Вижу – голоден. Ешь. Ладно. Завтра к этому времени, – Никитич посмотрел на часы, – всё будет готово. Карту, бинокль и компас сейчас отдам.

Попав в родную берлогу, Соколов сразу расстелил на тахте карту и достал из конверта нацарапанные Шнякиным координаты «Кочки». «Ага, по дороге на Белокаменск до Горбатого моста через речку Натку, и вверх по течению примерно километров двадцать. Та-ак, и около километра от речки на запад, и вот она „Кочка“. Как сказал этот хорёк – месторождение лакомое! Ну-ка, посмотрим. Ага. Россыпь. Содержание золота – ого-го! Запасы – восемьсот килограммов! Это три раза ого-го! Ладно. Всё. Спать. А чаёк – то у Никитича чудодейственный – голова перестала болеть. Спасибо тебе, Никитич!»

Спозаранку, еще затемно, Соколов проглотил три сосиски, запил их чаем, оседлал свою «Тоёту» – Ласточку и рванул в сторону Белокаменска. Эту дорогу он знал хорошо, а вот прогуливаться по берегам Натки не доводилось.

Не доезжая сотни метров до Горбатого моста свернул с дороги, загнал машину в кусты так, чтобы ее не было видно с дороги, дошел до речки и берегом пошел вверх против течения. Каменистое неширокое русло речушки петляло между невысоких голых или заросших соснами и елями сопок, перемежающихся кое-где с островерхими скальными выходами. За сопками простиралась тайга. Вот русло реки ушло на очередной поворот вправо, Соколов остановился, достал бинокль, осмотрелся и подумал: «Вот! Похоже подходящее место». – Прямо по ходу на левом берегу две невысокие заросшие хвойными деревьями сопки смыкались между собой заросшей невысоким и негустым кустарником седловиной, ниспадающей к речке зеленым лугом. В створе между сопками просматривался скальный выход, от которого начинался и тянулся вдоль берега невысокий горный хребет. Соколов по лугу поднялся к седловине, а от неё к хребту. «Да, место идеальное! Та-ак, а где это на карте? – развернул карту, – ага, вот он хребет. Значит, от Горбатого моста до этого места километров восемь-девять. Здесь будет основной наблюдательный пункт, а вон там – запасной. Всё, можно возвращаться». Вернувшись к мосту Соколов подвёл итог: «Место нашлось подходящее. Речушка спокойная, крупных валунов, ям и порогов нет. И это хорошо».