– Хорошо, Серж. Как скажешь, – отозвалась женщина, делая пометки в блокноте.

– Но впереди у нас выходные! – внезапно сник Сорель. – Все будут отдыхать… Да и магазины закрыты. Даже хлеба не купишь, не говоря о необходимом снаряжении.

– Это не страшно, Клод, – хлопнул его по плечу Моро. – За выходные вы отберете нужных людей, а в понедельник можно арендовать автомобили и купить снаряжение. Думаю, что с питанием у нас проблем не возникнет. Мы живем в Швейцарии, и рестораны на любой кошелек здесь на каждом шагу.

– Как странно, Серж, – искренне удивился профессор. – В вас продолжает жить офицер. Когда вы говорите, мне сразу хочется бежать и выполнять распоряжения! Неужели этому учат в военных институтах?

– Нет, Клод, не учат, – вздохнул Моро. – Наверное, это генетика. Ладно, давайте прощаться. В понедельник будет открыт счет на ваше имя, а во вторник мы отправимся за сестерциями Десятого легиона.

Они пожали друг другу руки, и Серж вместе с Мадлен выбрались из раскопа. Солнце вошло в зенит, но оно совершенно не беспокоило мужчину и женщину, бредущих по тропинке среди пышных кустов. Люди оживленно болтали и заразительно смеялись, страшно довольные, что судьба наконец свела их вместе, подарив волшебное чувство, которого они были несомненно достойны.

Над зеленой рекой поднималась едва заметная дымка. Она колебалась в знойном воздухе и неторопливо растворялась в чистом небе, точно хрупкая надежда отыскать бесследно пропавшее золото.

Букцины затихли, смолкли и барабаны, словно испугались злых духов, царствующих в этой странной, неизведанной земле. В наступившей тишине раздавался лишь неприятный лязг оружия и мерный топот солдат, продолжавших идти в ногу. Серая пыль поднималась над каменистой дорогой, оседая на калиги, красные щиты и приземистые кусты, растущие на обочинах. Справа раскинулся широкий Леман, на горизонте сливаясь с голубым небом. А слева медленно надвигался длинный, горный хребет, заросший густым лесом. Из-за этого он казался мрачным и пугающим, каким-то чужеродным на фоне остального пейзажа.

Лабиен ехал на гнедом коне в окружении трехсот всадников, двигаясь впереди легиона. Природные красоты совершенно не трогали его. Легат хмурился, бросая косые взгляды то на светловолосую женщину, легко управлявшуюся с норовистой лошадью, то на понурого, бородатого гельвета-перебежчика. В его душе клокотала ненависть к Цезарю: мозг рисовал жестокие картины праведного отмщения. Но мысли совершенно не желали выстраиваться в логическую цепочку, и Тит готов был сорвать злобу на любом, подвернувшемся объекте.

Монотонное движение медленно утомляло раздраженное сознание. Серая лента дороги продолжала извиваться, бросая под ноги острые камни и выступающие на поверхность корни деревьев. За придорожными кустами поднимались липы и раскидистые дубы, отбрасывая бесформенные тени на идущих солдат. Стало прохладно и влажно. Где-то в зарослях ухала разбуженная сова, пели птицы, выдавая причудливые трели, и резкой барабанной дробью стучал дятел. Лесное эхо искажало эти звуки, иногда казалось, что в чаще бродит нечто ужасное, пристально наблюдая за пришельцами сверкающими, зелеными глазами.

Впереди показалась развилка, разделяя дорогу на две части. Одна сворачивала налево и круто поднималась в гору, теряясь в еловых зарослях. Другая шла направо и вниз, плавно спускаясь к озеру. Проводник взмахнул рукой, дав знак остановиться, а сам, подъехав к развилке, соскочил с коня.

– Легион! Стой! – рявкнул Лабиен. – Время короткого отдыха!

За спиной послышались отрывистые команды и роща наполнилась гулом голосов. Солдаты разбрелись по обочинам дороги, стараясь занять места получше. Лишь когорта Марцелла осталась в строю, готовая в любой момент к отражению опасности.