Было уже далеко за полночь, когда Моро вернулся к себе в Тонэ – тихий, заросший вековыми деревьями, старый район Женевы. Яркий свет фар выхватил из мрака аккуратно подстриженные кусты живого забора и одинокую, женскую фигуру, сиротливо сидевшую на чемодане у самых ворот. Серж никого не ждал, поэтому первым желанием было позвонить в полицию, но, узнав в заплаканной женщине своего секретаря, чертыхнулся и убрал в карман мобильный телефон.

– Мадлен, что вы здесь делаете, в такой поздний час? – недовольно спросил Моро, хлопнув дверцей автомобиля. Она неловко поднялась с чемодана и, глядя на него заплаканными глазами, виновато проговорила:

– Простите меня… Просто мне некуда больше идти в этом городе… Родители живут в Сионе, но поезд туда уходит только утром… Денег на отель у меня нет, а полиция не позволяет ночевать на вокзале…

– Хорошо! Садитесь в машину! – перебил ее Моро. – Дома поговорим!

– Спасибо! – едва выдавила Мадлен и, поставив чемодан на колеса, покатила его к багажнику.

Спустя минуту черная «ауди» вкатилась во двор и замерла под летним навесом. Серж молча достал багаж, затем включил свет перед крыльцом и открыл входную дверь.

– Проходите на кухню или в холл, – с порога бросил он. – В общем, куда хотите. Сейчас я приготовлю чай. А может, вы есть хотите? Говорите, не стесняйтесь!

– Нет, спасибо… Вы и так для меня много сделали, – обронила Мадлен и, немного помолчав, застенчиво спросила: – Скажите, Серж, а русские все такие, как вы? Такие отзывчивые и добрые?

– Русские разные бывают, – усмехнулся Моро. – Вот ваш чай, шоколад и конфеты. Пейте и рассказывайте, что у вас стряслось. Только спокойно, все плохое уже произошло.

Женщина удобно устроилась в кресле и, отхлебнув чаю для храбрости, возбужденно заговорила:

– Вообще-то, рассказывать особо нечего… Мы поссорились сегодня, за ужином. Всему виной его профессиональные неудачи и дикая, просто бешеная ревность. Короче, он бил меня даже ногами!.. Но лицо, к счастью, не трогал, чтобы побои были менее заметны… Потом он пошел в душ, а я собрала чемодан и убежала, вот так, в чем была. Хорошо, что мы не были официально зарегистрированы. Просто, жили вместе и все… Но вы, пожалуйста, не волнуйтесь! Завтра я уеду в Сион, к родителям, первым же поездом…

Тут Мадлен не выдержала и снова беззвучно зарыдала, закрывая лицо ладонями. Серж закурил и принялся пристально разглядывать плачущую женщину, будто увидел ее в первый раз.

«А она чертовски хороша! Надо быть непроходимым тупицей, чтобы отпустить ее в Сион!» – пронеслась в голове шальная мысль, и Моро, повинуясь своей интуиции, решил действовать. Он погасил окурок в пепельнице и, погладив ладошку секретарши, спокойно произнес:

– Мадлен, думаю, вам не стоит торопиться с отъездом. Я хочу предложить вам продолжить работу, но уже в качестве моего личного секретаря. Жить можете здесь. Дом у меня большой, а хозяйки в нем нет… Может быть, из этого и выйдет что-нибудь путное… Кто знает?

– Серж, вы это серьезно? – осторожно поинтересовалась она, промокнув глаза цветастым платком.

– Абсолютно серьезно, – подтвердил Моро и забарабанил костяшками пальцев по крышке стола, ожидая ответа.

– Серж, но я вам хоть немного нравлюсь?.. Черт, что я такое говорю! – женщина смутилась и через секунду тихо произнесла: – Я всегда мечтала быть рядом с вами… Конечно, я согласна!

– Вот и прекрасно! – оживился Моро. – Ваша спальня – там, наверху. Чистое белье – в шкафу. Мишелю я позвоню завтра утром и все объясню… Господи! Что же еще?..

Мадлен взяла его ладонь нежными пальчиками и прижалась к ней губами. Серж неуклюже погладил ее каштановые волосы, затем, забыв все на свете, принялся покрывать заплаканное лицо женщины жаркими поцелуями.