– Надо же, – удивляется Паша и только после этого пристегивается.

– Значит, просто пустой мешочек с цифрой один на клочке бумаги?

– Не совсем. На листке.

– По-твоему, сейчас надо придираться к формулировке? – язвлю, а он поворачивается, соображая, а затем отрицательно мотает головой:

– Не на бумаге, а на листике. Типа как в начальной школе заставляют сушить между страниц книги. Гербарий, во! – вспоминает умное слово и выглядит жутко довольным собой.

«Тебе только шарады разгадывать…» – соболезную мысленно.

– Тебя сколько раз по голове били?

– Ну, много. И что?

– Да так, просто интересуюсь. Значит, на засушенном листке цифра три. Чем написана? Ручкой, фломастером, краской?

– Да какой-то белой фигней, вроде как краска, но тонко очень.

– Типа замазки, которой в тетрадях помарки исправляют?

– Да, похоже, – смотрит уважительно. – А ты соображаешь. Может, не помрешь?

– Вообще-то, не хотелось бы, знаешь ли, – тут же язвлю. Паша как-то уж слишком тяжело вздыхает и нервно перебирает пальцами по коленке, заставляя напрячься. – Что еще?

– Короче, есть такие идиоты, как мы, которые сбиваются в команды, чтобы разгадать загадки…

– И?

– А есть стервятники.

– Кто?! – рявкаю и жму на тормоз.

Пашу бросает вперед, но неожиданно срабатывает ремень. Странно, я думала, он давно там исключительно для красоты.

– Типы, которые угадывать не хотят, а золотишко получить не прочь. Я поэтому в этой команде и оказался, вроде как для безопасности. Светка нашла того, кто будет отгадывать и караулила первую подсказку.

– То есть вне зависимости от того, разгадаю я их или нет – я труп?

– Не обязательно, – морщится и касается головы, – ты протяни главное, а я подключусь, подстрахую.

– Ну, спасибо!

– Главное, не дергайся. Можешь кого-нибудь еще подключить, это не запрещено. Есть кто-нибудь сообразительный на примете?

– Чтобы я специально втянула в это дерьмо какого-то знакомого? После того, как сама оказалась в такой ситуации? Ты вообще не соображаешь?

– Я для безопасности, – ворчит, отворачиваясь. – Думаешь, я бы пошел кулаками махать, если бы были другие перспективы?

– Понятия не имею, мы едва знакомы, – бубню, притормаживая. – Ну, давай, Паша, выгружайся.

– Запишешь мой номер, на всякий?

– Сомневаюсь, что он мне пригодится, но да ладно, – пожимаю плечами и достаю мобильный, а он диктует номер.

– Скинь вызов, чтобы я знал, что ты – это ты, – я скидываю, а он ухмыляется: – Так просто номер красивой девушки я еще не получал.

– Отличная речь для похорон, – широкой улыбкой порчу ему и шутку, и настрой. – Двигай, Паша.

Когда он выгрузился, рванула с места как ошпаренная. Но вскоре немного притормозила, потому что умирать раньше положенного срока совершенно не хотелось, хоть и виделся этот срок гораздо позднее. Вставила в ухо гарнитуру и набрала маме, проболтав с ней всю дорогу до дома. А потом составила план на день. Взять альбом и краски и нарисовать столько смешных рожиц, сколько успею.

Но жизнь снова внесла свои коррективы.

7. Глава 7

На ступеньках возле двери в квартиру притулился до невозможности унылый Коля. Дверь напротив моей распахнута настежь, а в проеме на табуретке восседает сосед и сверлит его немигающим взглядом. Осанка у майора что надо, густые брови сурово сведены, на коленях ненавязчиво лежит охотничье ружье, по затертому прикладу которого видно невооруженным взглядом – в обиходе вещь незаменимая.

Невольно приоткрываю рот, разглядывая их, а через пару секунд осмысления весело прыскаю.

– О, Варечка, – тут же поднимается сосед, – а я тут вот, караулю. Утверждает, что ты не против, чтобы он тут отирался.