Лизонька

Кулик сказал:

– Хочется прямой дороги. Прямой и яркой. Как луч солнца.

После того как новые «непременно со шнурками» ботинки все же были приобретены, мы с Куликом отправились к башмачнику.

– Теперь нужно старые башмаки устроить надлежащим образом, – объявил Кулик. – То есть место на крестцовой яблоньке найти. Засвидетельствовать, отметиться. Сакральный учет. Хотелось бы, в соответствии с моим статусом, разместиться повыше, разумеется, но, как знать, в каком настроении сегодня башмачник. Башмачник – ментальный кондуктор. Проводник. Ему до статуса дела нет. Ему все равны. В этом он прав, конечно. Но распределяет по настроению. А вот здесь он не прав. Ритуал, согласитесь, не может зависеть от настроения кондуктора… У вас, как у человека непосвященного, церемония может вызвать недоумение. И вызовет наверняка. Но что с того проку?.. Это, знаете, можно, конечно, и не смотреться в зеркало, коль скоро выпало вернуться. Но лучше не рисковать… Смотритесь в зеркало, когда случается вернуться?

– Иногда.

– Вот это хорошо. Выходит, не совсем пропащий… Крапива, не человек этот башмачник. Да он и не человек уже. Вредоносный, зараза. Но куда деваться? Назначен… Так-то он Архип, но мы его между собой башмачником зовем. Блюститель. Подключен. Один такой. Все к нему на поклон ходим. Вынуждены слушаться. А как иначе? От него все зависит. Не все, но многое. Непростой, зараза. С характером. Каждую неделю килограмма по два живого веса набирает. Утрирую немного, но от истины недалеко ушел. Ест вроде бы мало. В основном яблоками питается. Откуда что берется? От вредности, не иначе. Лопнет однажды, боюсь. А вот когда лопнет, дела у него Лизонька примет. Лизонька – совсем другое дело. Почти что ангел! Обожает меня. Всех обожает. Породистая сиротка. Конек-Горбунок. Только девочка. Это я придумал. Не обидно. Горбунок – конек славный. А башмачник ее приютил. От богадельни прячет. Созрела уже, а разум детский остался. Думаю, тоже подключена. А так, зачем бы он с ней возился? С другой стороны, он же одинок. Его же никто не любит. А девочка прикипела. Лизонька. Почти что ангел! Редкость. Умишком своим небогатым способна до самых глубин дойти. Булавочки собирает. На речку не ходит – стесняется… Что будет, когда она дела примет?.. Одна может не справиться. Сакральный учет – непростое дело. А как не справится, тогда что? Все прахом?.. Ее бы выгодно замуж выдать за духовного человека. За кого-нибудь из наших. Вдвоем с духовным таким человеком, пожалуй, справились бы. Но пока Архип жив, тому не бывать. Не отпустит… А вы к ней, все одно, присмотритесь.

– На какой предмет?

– Вам тоже надобно как-то жизнь перезапускать.

– Что вы имеете в виду?

– Ничего особенного. Внезапная мысль. Между прочим, часто судьбоносной оказывается.

– Да она же совсем ребенок.

– Э-э, не скажите. Откуда нам знать, кто ребенок, а кто не ребенок? Может быть, она умишком-то постарше нас с вами будет. А что? Я не удивлюсь. Девочка с изюминкой. Если не сказать, с жальцем.

– Что вы такое говорите? Не то, совсем не то. Во мне теперь такой бурелом…

– Это вы намекаете на то, что в страсти по утерянной супруге пребываете?.. Напрасно. Нет уже никакой страсти. Вернее, страсть имеется, но совсем другого свойства. Это в вас самолюбие уязвлено. Отпустите… Да разве вам с вашим трансцендентным умом приземленная жена нужна?

– Да ну вас.

Изумительно грузный башмачник с водянистыми глазами и пухлыми ручками восседал на крохотной табуретке под самодельным навесом. То и дело облизывая чернильный карандаш, он что-то сосредоточенно записывал в потрепанной амбарной книге.