Я оттолкнулась от перил и пружинистым шагом подошла к занавеске. Высунув нос наружу, я вздохнула и решительно выскользнула в зал.

4. ГЛАВА 3

Короткая разведка боем показала, что за время моего отсутствия ничего не изменилось. Разве что музыканты стали играть с большим надрывом: то ли подустали, то ли хотели впечатлить зрителей.

Стоило мне оказаться рядом с танцевальной площадкой, как я сразу же угодила в теплые объятия маменьки.

— Вот ты где! — зашипела она, широко улыбаясь проходящим мимо знакомым. — Ты в своем уме? Все вот-вот начнется!

— Я хотела немного освежиться, — солгала я. — Мне очень жаль.

— Очень жаль будет, если ты проиграешь! — холодно отрезала маменька и, больно схватив меня за локоток, потянула в сторону. — Не забывай, сколько денег было спущено на твой гардероб. Надеюсь, ты оправдаешь наши надежды.

Я поморщилась. Маменька имела отвратительную привычку постоянно упоминать стоимость платьев, а также домашних учителей и прочих плюшек, необходимых для воспитания настоящей леди. Уверена, где-то в шкафу хранится толстая амбарная книга, куда методично занесены все вынужденные траты. Видимо, подразумевалось, что они окупятся, только если я удачно выйду замуж. То есть Вероника, конечно.

— Я-то как надеюсь, — пробормотала я.

В этот момент музыка оборвалась. Гости расступились, пропуская вперед церемониймейстера. Тот, привлекая всеобщее внимание, словно шоумен, с чувством ударил тростью по паркету, а затем громко выкрикнул:

— Его Величество Николас II!

По толпе пронеслись восторженные женские охи. На середину зала широким уверенным шагом человека, привыкшего к всеобщему вниманию, вышел мой балконный собеседник. Он одарил гостей чуть томной улыбкой и, подняв руку, как актер, просящий убрать фотокамеры, громко проговорил:

— Я рад, что все вы откликнулись на мое приглашение и разделили со мной волнение от предстоящего отбора невест.

Я невольно фыркнула. Вышло у Николаса не очень искренне, будто он озвучивал тщательно заученный текст, написанный кем-то другим. Взгляд скользнул по разряженным, довольно улыбающимся гостям и выцепил уже знакомого мне мужчину — Максвелла. Тот, скрестив руки за спиной, скучающе смотрел на кузена. Что ж, не мне одной происходящее кажется фарсом.

— Как мило, как мило, — слащаво протянула маменька. Я была готова побиться об заклад, что считала она как угодно, но не так. — Его Величество невероятно добр и демократичен.

В этом «невероятно» мне послышалось скрытое неодобрение.

Маменька, вцепившись мне в локоть, привстала на цыпочки. Она явно кого-то выглядывала.

— Отбор — довольно популярный способ обрести невесту, но, как вы уже поняли, я участвую в таком мероприятии впервые и тоже немного смущен.

По толпе пронесся смех. Даже маменька улыбнулась более-менее искренне. Правда, возможно, не из-за слов Николаса. Ее глаза радостно заблестели, а пальцы, сжимающие мой локоть, чуть дрогнули. Я проследила за ее взглядом и нахмурилась. Какой-то напомаженный франт в сюртуке, сшитом по последнему писку моды, подмигнул маменьке. Та покраснела, как девочка.

Ла-а-адно, это еще что за хлыщ? Вряд ли друг родителя Вероники. Парень в модном сюртуке лет на двадцать моложе и отца, и маменьки. Скорее уж он ровесник самой Вероники.

— Не волнуйтесь, — продолжил Николас, пока я переводила взгляд с маменьки на хлыща и обратно. — Испытания, через которые придется пройти невестам, носят символический характер и призваны…

Николас запнулся. На мгновение на его лице отразилась растерянность. Он неловко отбросил черные кудри за спину и обернулся, будто в поисках суфлера. Мне было отлично видно Максвелла, поэтому от меня не укрылось, как он досадливо дернул щекой.