– Ну, это, как-нибудь. А что, надо позволять всяким тебя обижать?

– Как-нибудь не получится, и без того, чуть из поселка не выгнали. – Илька даже рот разинула.

– Как это? Совсем что ли? А ты чего?

Выслушав отчет матери о посещении магистрата, Илька совсем не расстроилась.

– Подумаешь, работать запретили, ну и не надо, еще лучше. Не будешь уставать, и на меня больше времени останется, сама говорила, что мало внимания мне уделяешь. – Материнское внимание ей не требовалось, наоборот, зачастую оно было только помехой в ее кипучей деятельности, это она ее так утешала.

– А жить мы на что с тобой станем? Какой никакой заработок знахарство давало, а как теперь? Никто в лавке нам с тобой ни хлеба, ни крупы, ни масла бесплатно не даст. И налоги платить обязательно надо: на дом, на содержание магистрата и стражи, а еще в королевскую казну.

– Ой, как это? Разве мы за все платим? – изумилась Илька, – а я думала, наоборот, король платит за стражников и магистрату тоже. Тоже мне, король называется, хорошо устроился чтобы последние деньги с нас тянуть!

– Тс-с, с ума сошла такие вещи говорить? Чтобы больше я никогда такого не слышала!

– Я знаю, что нельзя, так ведь нет же никого.

– И у стен есть уши.

Через несколько дней кончились последние деньги, Илька, прибежавшая с улицы застала мать в мрачных раздумьях.

– Че, мам, опять новые неприятности?

– Не сказала бы, что новые, скорее старые. Денег больше нет, вот все, что осталось, – она разжала кулак и показала медяк, – и хлеб тоже кончился, осталось немного крупы и масла, максимум на два дня, что дальше делать, ума не приложу.

– Совсем, совсем ничего нет? – И девочка заглянула в глаза матери, словно надеялась, что та шутит.

– Только НЗ.

– А что это за штука такая, никогда про такую не слышала?

– Неприкосновенный запас, на самый черный день.

– Знаешь, мам, все-таки еще не самый черный день, давай пока не будем трогать это твое НЗ. Лучше пойдем грибов и ягод насобираем, их сейчас уже везде много, и на опушке и подальше, не хлеб, конечно, но с голоду точно не помрем.

За ягодами они отправились вчетвером. То есть из дома они вышли вдвоем, но на опушке к ним присоединились Дин-Дин с подругой, которую Илька назвала Аша, почему именно так, неясно, но змея по некоторым признаком свое имя признала. Уж как они смогли догадаться, эти твари ползучие, что они собираются по ягоды, это уже вообще непостижимо, но ждали их уже заранее. Нани была поначалу недовольна их присутствием. Во-первых, зачем они им нужны при таком мешкотном деле? Во-вторых, многие из поселка были охочи до ягод, еще встретится кто-нибудь, опять будет скандал, а она и от предыдущего еще не совсем оправилась.

Но непрошенные спутники привели их на такую полянку, где ягод было видимо-невидимо, да таких крупных, только знай корзинки наполняй! До обеда обе большие корзины и обе маленькие были полны с верхом, а они ведь только часть поляны обобрали. Надо завтра сюда же прийти, рассудила про себя Нани, если только их никто на этот раз не опередит.

На обратном пути, уже без ползающих спутников, которые, попрощавшись с ними свистом и шипением, уползли в чащу, им тоже повезло. Встретилась Калисия, женщина лет тридцати, в общем-то неплохая, невредная, но какая-то несобранная что ли. Вечно у нее не все в порядке с прической, одеждой, всегда-то она опаздывает, все забывает и путает. Вот и сейчас они встретили ее на опушке, собравшейся по ягоды, но с грибной корзинкой и в то время, когда все сборщики уже разошлись по домам. Разглядев их добычу, Калисия завистливо поцокала языком и вдруг предложила.