». Нахмурившись, я поглядел по сторонам, сначала на уточку, но та даже не сменила позы, затем пошарил взглядом по ярусам, но не вывел решительно ни одну персону, которая могла бы подбросить записку. «Вероятно, кто-то подкинул эту бумажку, пока мороженое двигалось к нашему ложу. Мария давит на перо, подружки ее пишут с ошибками, Баринов только на английском, Алекс на французском, тогда кто? – размышлял я, упрятав записку во фрак».

Развернувшийся на сцене балет перевел все внимание на себя, так что с мыслями о записке я запросто расстался, отнеся послание к нелепой шутке. Во время представления я заметил, как на противоположной стороне зала, в левом ложе, появилась г-жа Елизарова с супругом, но тогда она так безучастно и небрежно подглядела на меня, что я вдруг застыдился чего-то и перевел внимание на сверкающую украшениями головку Мари.

Антракт по обыкновению был ознаменован тем, что толпа ринулась в буфет, не исключая и нашу компанию. Взяв себе по бокалу шампанского, мы принялись обсуждать увиденную часть балета. Мне постановка не нравилась, и я открыто об этом заявил, но ожидаемо разгневал тем отца: «всяко видно, что диванный эксперт хорош только в диванах; каждому свое, а за чужое браться не надо, ежели не по зубам», – ужалил тот в ответ. Постепенно наше общество редело: Дмитрий Павлович исчез от нас к Бариновым и Бекетовым, старый князь отошел к Державиным. Ну а Анна Сергеевна, ухватив возможность, переменила тему и принялась пытать меня расспросами.

– Сиятельный наш, вы подарили Тати столь дорогой подарок да в театр позвали. Как думаете, хорошо ли это выглядит в глазах света? Могли бы заранее предупредить, чтобы я начала готовиться к вашей помолвке.

– Maman! – вмешалась уточка.

– Еще не закончила, Тати! Видите, сиятельный наш, ежели вы возьмете ее в жены, она и вас будет перебивать, как родную мать, – еще раз намекнула Анна Сергеевна. – Вам стоило уведомить меня о ваших планах. Впрочем, вижу, что и моей дочери вы отнюдь не безразличны. Ваши ухаживания носят серьезный характер.

– Но maman!.. Вы же пообещали мне, что не будете!..

– Может, тогда вы пройдетесь с Татьяной по театру, покажете всем ее новые одежды и украшения, – небрежно махнув вокруг себя веером, посылала Анна Сергеевна, не считаясь с возражениями дочери. – Встретимся с вами в ложе.

Я оторопел и не успел воспротивиться. «Ну вот и все», – думал тогда, – «с этого дня самый завидный жених света стал наскоро засватан без суда и следствия… как на это отреагирует Мария, интересно?».

Когда мы с Таней вошли в маленький зал, где всегда собираются старыми компаниями, публика, как воронье, налетела на нас.

– Ах, де Вьен и Таня! – подскочил Гавриила Васильевич. – Вас издалека еще заприметил, вы точно жених и невеста! А я знал, между прочим, Таня, что вы будущая невеста, и, видите, не ошибся. Мне на днях сон снился, как вы замуж за де Вьена выходили.

– Гавриила Васильевич, право слово, вы делаете слишком поспешные выводы, – подметил я.

– О! Вы-с как невеста, Татишечка! – подскочил г-н Крупской, явившись с женой, невесткой и сыном. – Прямо на загляденье-с и зависть всем! И рука де Вьена чувствуется-с в задумке наряда-с!

– И фероньерка у вас вон как изящна, Танюша, – завистливо разглядывая украшения, заметила супруга Крупского. – У кого вы такую заказывали, или подарил кто? И колье… Кирилла Алексеевич, дорогой, что же вы мне таких подарков не дарите за столь многие лета супружеской жизни?

– Дорогая, что вы меня стыдите так-с, ей-богу-с… – растерялся г-н Крупской, с важностью оправляя шейный платок и надувая губы.