Когда он, наконец, добрался до ворот, к нему присоединились Лоэналь и Театлин, вырвавшиеся из объятий толпы. Им повезло меньше. Великого зодчего империи Мирэй узнавали с трудом: слишком сложны были гербы эльфийских аристократов, в том числе и Лоэналя; листовидное деление герба на два поля серебряное и зеленое с летящей серебряной птицей на зеленом поле и зеленой на серебряном. Но узнав самого эльфа, люди пропускали его без разговоров, расступаясь на удивление быстро для такой плотной толпы. Хлауд приветственно кивнул другу и своей невесте, та в ответ улыбнулась. И эта улыбка была настолько теплой, что глава совета даже задохнулся от внезапно нахлынувших чувств: откуда-то из глубины души поднялась радость и захлестнула его потоком счастья, сметавшего все на своем пути. «Наверное, это и есть любовь, старик», – улыбнулся он про себя.

За последние полтора месяца, что Лоэналь активно трудился над тронным залом, тот преобразился. Он стал более величественным: стены из бело-розового мрамора имели вставки из того же материала только черного цвета, которые были выложены в форме фигур на гербе Вариара; вдоль стен шли колонны, образующие ниши, в которых стояли статуи отважных воинов и прекрасных дам. Любому, ступившему на бело-черный пол, плиты которого складывались в звездчатый узор, казалось, что он попадает в обитель богов и они сами вот-вот сойдут с пьедесталов и преклонят колена перед императором. На небольшом возвышении, куда вели пять ступенек, стояли два трона, светящиеся в лучах солнца, падающего через витражи под потолком тронного зала, высота которых была в два обычных этажа. Троны были вырезаны из цельных кусков янтаря, и представляли собой настоящие произведения искусства. Талантливый резчик по камню изобразил двух вздыбленных единорогов, поддерживающих спинку кресла, подлокотники тоже были сделаны в виде этих животных, и казалось, что император и императрица гладят их спины. Хлауд усмехнулся, наблюдая за тем, как Театлин изучает царившее тут великолепие. Ее глаза буквально светились, впитывая каждую частичку красоты и изящества тронного зала.

– Твое творение, брат мой? – с восхищением рассматривая резные виноградные лозы, увивающие мраморные колонны, спросила Театлин у Лоэналя.

– Конечно, дорогая, – улыбнулся тот. – Люди слишком грубы, чтобы создавать столь тонкие и изящные вещи. Но они учатся.

– Конечно, так они не могут, – хмыкнул Хлауд. – Нам никогда не достичь уровня эльфийских мастеров. Ведь у нас почти нет времени, чтобы совершенствовать свое мастерство.

– Я вам давно об этом говорю, старый друг, – едва заметно поклонился Лоэналь.

– Вы меня разыгрываете, – притопнула ножкой Театлин. – Я так и знала.

Мужчины усмехнулись, глядя на прекрасную девушку, что недовольно нахмурилась и явно собиралась им высказать все, что она думает по этому поводу, но не успела. В залу вошел император, и все приветственно склонились пред ним. Вариар был облачен в красно-золотые одеяния, на голове его была корона, лицо же выражало суровую решимость, и больше напоминало маску.

– Пусть введут обвиняемых в преступлениях против короны, – голос императора был суров, а каждое слово было словно тяжелая мраморная плита, что падала на головы придворных.

Высокие резные двери распахнулись, и двое гвардейцев с трудом втащили в залу визжащее и машущее руками и ногами нечто. Следом зашли десять человек в грязных жреческих одеждах служителей божественного Солнца. Их охраняли два десятка императорских гвардейцев. Последним в залу вошел Эльди в полном боевом доспехе со шлемом в руке, за его спиной замер юный знаменосец пятого лохоса имперской армии: на черном поле реяла серебряная чайка. Медленно, словно сквозь сгустившийся, плотный воздух, странная процессия достигла подножия трона. Возглавлявшие ее гвардейцы с огромным трудом поставили на колени женщину, которую они тащили. Она продолжала сопротивляться, тряся длинными сальными космами черного цвета и гремя цепями, которые сковывали ее руки и ноги. Ее, пожалуй, можно было назвать красивой, если бы не неопрятный вид и безумный блеск темных глаз. Со жрецами все получилось проще, каждого ударили под колено, и они тут же свалились ниц. Эльди прошел вдоль них и подошел к возвышению, опустился на одно колено и склонил голову.