Как объяснить сыну то, о чем Мухаммеджан столько думал за баранкой своего грузовика?

Он хорошо помнил жизнь при короле Захир Шахе. Афганцы его любили. А иноземцы приезжали в страну или как туристы, или для помощи. Вон какой хороший тоннель в горах построили шурави – ехать одно удовольствие. Это было словно вчера. Каких-то пятнадцать лет прошло, как двоюродный брат короля решил править страной сам. Демократии ему захотелось. И где? В беднейшей стране мира. Провозгласил республику, шайтан бы его побрал! Появились разные партии, все рвутся к власти. Кому-то показалось, что в стране все еще мало демократии, и брата короля расстреляли. Сам он Захир Шаха не тронул, дал уехать из страны, а вот уже его не пожалели. А с ним – и его ближайших сподвижников. Отвернулся Аллах от Афганистана. И пошло-поехало… Перевороты, мятежи, одни афганцы стали убивать других – когда такое было! Дошло до того, что сами справиться с этим кошмаром в стране уже не могли – позвали шурави. Те пришли. Но как же – ведь не мусульмане! Значит, ислам в опасности! Часть афганцев убежала в горы и стала воевать против неверных, шурави. Деньги на это тут же нашлись, и немалые – в Америке. Американцам только дай насолить русским – им на это никаких денег не жалко. Идет жестокая беспощадная борьба за власть. А кто борется, кому она нужна, эта власть? Ему, шоферу, – нет. Жестянщику Бурхану – тоже нет. Водоносу Али – и что он будет с ней делать? Значит, за власть дерутся те, кто знает, как ею распоряжаться. Власть – это возможность давить неугодных, делать большие деньги. Их мало, этих шайтанов, но именно они ввергли народ в войну.

Как все это объяснить Нур Ахмаду? Где взять слова? Как объяснить, почему он, как Джуманияз, не хочет вступать ни в какую партию?

Черные Камни отбрасывали на дорогу густую тень. Кто первый дал такое название гранитным валунам на скрещении караванных путей? Десятки веков через афганские земли шло движение народов. Ассирийцы назвали? А быть может, мидийцы, персы, греки, скифы, парфяне, кушаны, гунны, тюрки, арабы, монголы?.. Или те, кто вел через Афганистан свои полчища завоевывать страну чудес – Индию?

За Черными Камнями дорога резко поворачивала, сужалась и круто сбегала со склона. Шофер крепче взялся за руль.

Впереди идущий бронетранспортер вдруг словно наткнулся лбом на упругую волну. На его бронированном теле вспыхнул и исчез сноп огня. Гранатометный залп за гулом моторов Мухаммеджан едва услышал. Он резко нажал на педаль тормоза и схватил автомат. На лобовом стекле заметались паутины от пуль. Машину качнуло. Жарко ухнуло в кузове, и в раскрытое боковое стекло полыхнуло пороховой гарью и горящим зерном…

Сайфуддин-хан был вне себя. В такие минуты, скупой на слова, он начинал много говорить:

– Еще два года назад у меня было полторы тысячи человек. Я брал города! Когда мои воины кричали «Аллах акбар!»[3], правоверные становились на колени и начинали молитву. Потом был тот страшный бой в Панджшере. Мои моджахеды впервые в жизни услышали шипение реактивных снарядов, выпущенных вертолетами, и побросали винтовки… Не многие тогда ушли из долины. Я собрал оставшихся и сказал: «Будем бить неверных на дорогах. Нам привезут из Пакистана столько мин, что не пройдет ни один бронетранспортер сарбазов[4], ни один грузовик шурави». И вот ты, брат шелудивого пса, докладываешь мне, что сарбазы повыскакивали из машин с автоматами и твоим людям пришлось бежать в горы. Если ты не жалеешь своего хребта, пожалел бы мои уши!

– Саиб! – отвечал командир отряда моджахедов, вызванный к главарю. – Саиб, никогда такого не было. Они как будто ждали нападения. У каждого автомат… Это был шквал огня, саиб. А у меня всего тридцать человек. И оба пулемета выведены из строя! Мне не оставалось ничего другого!