сосредоточивают все внимание на воспитании у своих детей светских манер и на обучении их правилам хорошего тона. Удивительно, до какой степени эти родители заботятся о создании гармоничных отношений внутри семьи вплоть до самых мелочей. Тем печальнее видеть, как быстро дети в ходе взаимного общения совершенно спонтанно переходят к силовому решению конфликтов наперекор целям воспитания, которые мы себе ставим, а именно достижения возможности разрешать конфликты мирным путем.

А что же школа? Немало учителей стремятся модернизировать процесс обучения, ищут новые формы подачи материала, пытаются создать непринужденную атмосферу на уроке, вовлечь учеников в творческий процесс, развить у них самостоятельное мышление, однако при столкновении с суровой реальностью на уровне класса, например провокаций отдельных учеников, они вынуждены отказаться от формы преподавания, основанной на принципах солидарности и диалога, и вернуться к авторитарному стилю поведения, который сами в глубине души не одобряют.

Проблемы межкультурного общения разрешаются в местах, где учащиеся находятся во время перемены (а зачастую не только там), и осуществляется это силовыми методами как на вербальном уровне, так и с применением рук, увы, почти вне каких-либо культурных рамок.

Насилие есть средство подавления соперника. И все же почему применяющий силу не оставляет противника в покое и после того, как тот потерпел явное поражение? Чем объясняется подобный садизм? Это извечный феномен или примета нового времени, зеркало постмодернистского брожения умов?

Примеры беспричинной жестокости современной молодежи, выразившиеся в ряде убийств, совершенных за последнее время, кажутся утрированным выражением подобной тенденции, когда молодежь ищет в агрессии выход нерастраченной энергии.

На сухом научном языке агрессия именуется «целенаправленным распределением травмогенных раздражений»[6]. Однако мы имеем дело с колоссальным разбросом мнений, как только ставится вопрос, является ли агрессия изначально позитивной силой, обеспечивающей необходимую целеустремленность в решении задач, поставленных жизнью, или же она может рассматриваться как однозначно деструктивный потенциал человеческой деятельности и должна подвергаться регулированию с помощью внешних педагогических приемов и самовоспитания, т. е. постоянно переключаться в безопасное для окружающих русло. Какова природа насилия? Надо ли возводить насилие к врожденному инстинкту, или оно является побочным следствием процессов, вышедших из-под контроля?

Фрейд в ходе исследований подверг пересмотру свою изначальную концепцию либидо, единственной движущей силой которого он считал Эрос, и дополнил эту концепцию включением так называемого влечения к смерти, в основе которого заложена идея изначально деструктивного потенциала агрессивной энергии. В это время он был глубоко потрясен событиями Первой Мировой войны, смертью своей дочери и далеко не в последнюю очередь характером протекания собственной раковой болезни. Немало теоретиков отнеслось к выдвинутому им постулату влечения к смерти резко негативно. По их мнению, нет оснований судить о насилии как о чем-то изначально присущем человеческому поведению. Агрессия – это реакция на фрустрацию. Таким образом, агрессии можно избежать, во-первых, путем устранения по возможности фрустрации, а во-вторых, путем применения «громоотводов», способных перевести агрессию в более безопасное русло. Спросим себя, насколько данная гипотеза способна дать удовлетворительное истолкование проблемы насилия применительно к ряду ситуаций, с которыми мы вынуждены сталкиваться на практике.