Мы подходим к экипажу, и я первой забираюсь в салон, слышу как за спиной вздыхает кормилица. Кажется, из-за моей поспешности она не успела подать мне руку. Я не нуждаюсь в помощи, и до сих пор я опиралась на её руку чисто символически, не переводя веса тела. И Юйлин, по-моему, делала также.

Но на этом сходство заканчивается.

Для девушки из высшего общества я слишком тороплива.

Где грация? Где плавность движений? Где несение себя с достоинством?

С каждым “где” в висок будто по иголке втыкается.

— Юная госпожа, почему бы вам не поговорить с дядей? — кормилица садится напротив.

— А?

Поговорить с дядей? Она серьёзно? Ушам не верю! Кто из нас не из этого мира, я или она?

Начать с того, что просить означает лезть в долги. Дядя тоже в ответ “попросит” не создавать трудностей и позволить слугам унести сундуки на семейный склад, ага.

Я морщусь от боли теперь уже в затылке.

— Потому что тётя Ланши, — объясняю я очевидное, — будет сердиться и срывать свою злость на тебе, кормилица. Думаешь, я смогу защитить тебя от хозяйки поместья? Один раз, два, десять — да. Но однажды я ошибусь, и очередная попытка навредить тебе окажется успешной.

Я снова говорю не как Юйлин.

— Что же делать, госпожа?

— Кормилица Мей, дом вдовы совершенно не годится, тётя Ланши отказалась тебя впускать. Я помню, когда мы проезжали через город, мы узнали, что неподалёку есть монастырь. Я попрошу командира Вея проводить тебя в монастырь. Ты сможешь отдохнуть в безопасности, а я приеду тебя навестить. Я надеюсь, к этому времени тётя согласится, что твоя болезнь прошла, и я смогу убедить её разрешить тебе войти в поместье. Что скажешь? Моей душе будет спокойнее, когда я буду знать, что ты ежедневно посвящаешь молитвы благополучию моего отца. Возможно, уже через месяц небеса сжалятся над нами, и отец позовёт нас обратно.

Я достаточно убедительна?

Хорошего подношения должно быть достаточно, чтобы получить хорошее отношение, тем более через месяц я действительно приеду с новыми щедрыми дарами.

— Как же я вас оставлю, юная госпожа!

— Кормилица Мей, тётя найдёт для меня служанку, не о чем волноваться.

— Но…

— Тётя легко отыграется на тебе, но не посмеет навредить мне. Кормилица Мей, ради моего спокойствия, прошу. Признаться, только сейчас я в полной мере осознаю, что испытывал отец, отсылая меня. Мне очень больно просить тебя уехать, но ради благополучного будущего я прошу тебя не оставаться здесь, где для тебя опасно. Я немного освоюсь и тоже приеду.

— Да, юная госпожа, я сделаю так, как вы говорите.

— Кормилица Мей!

Мне снова удаётся поднять одно из детских воспоминаний, и я бросаюсь ей на шею, крепко обнимаю и обещаю приехать как можно скорее. Я правда постараюсь и уж точно не брошу женщину на произвол судьбы.

Удалось убедить её? Не вынудить согласиться, а именно принять моё решение?

Кормилица очень неловко обнимает меня в ответ, по плечу похлопывает, бормочет что-то маловнятное, и я не могу понять, она поверила или наоборот притворяется, чтобы с командиром вернуться в столицу и сообщить о странных изменениях моему отцу.

Что бы она ни решила… я с этим ничего не сделаю.

Оставить? Убить? Отослать?

Выбор очевиден.

Отстранившись, я замечаю, что экипаж стоит, а снаружи шумно. В окно видно суету перед воротами дядиного поместья. Отряд готовится к скорому отъезду.

Слуги уедут, и я останусь совсем одна…

14. Глава 14

Не только я провожаю командира Вея и отряд.

Первым выходит надутый дядя, он важно выходит вперёд и строго хмурится, наблюдая, как один из бойцов заносит в экипаж небольшой сундучок, в котором уложена сменная одежда кормилицы. Внутри сундука ларчик с ценностями: нефритовые чётки и благовония в качестве дара храму, мешочек с битым серебром на повседневные траты и отдельно банкнота, а ещё лекарственные сборы, которые кормилица сможет добавлять в чай. Заварка и набор для чайной церемонии тоже в сундуке. Могу с твёрдой уверенностью сказать, что материально я кормилицу обеспечила.