Злобный дух Харги Андрей Толоков

Две реки, убегая от суеты людской, холодные сибирские, несут свои тёмные, колючие воды в ледяной океан. Путь неблизкий и небыстрый. Упираясь в скалистые берега, изгибаются реки, и не в силах совладать с камнем, послушно меняют русла. Многие километры несут они воды, не встречая на пути ни человеческого духа, ни человеческого следа. Богатеют ручейками, ключами, талыми водами и дождями, коих в этих широтах хоть отбавляй. На полпути к океану, за скалисто-еловым таёжным частоколом, две реки сливаются воедино и шествуют дальше степенно, грациозно, отхватывая у суши пологие земли.

В том самом месте, где реки соединяются в одно целое, словно наконечник стрелы, оторванный от древка, вырывается из воды зубастыми скалами остров. Всем своим неприступным видом убеждает он в совершенной необитаемости. Да и как попасть на этот бастион? С какой стороны не подберись, всюду неприступная скала, взлетающая в небо прямо из тёмно-серой водяной пучины. Глазом зацепиться не за что, не то что ногой ступить. Появись тут какой залётный путешественник, вряд ли бы рискнул забраться на отвесные стены острова. Может, от того и название этому куску земли дали Недом. А может и не так вовсе. Скорее всего, совпадение. Не могли коренные племена этих забытых Богом мест знать такие слова. А почему такое название дали зубастому острогу уже никто и не помнил, и разъяснить не мог.

Мало кто знал, что с южной стороны, между замшелых скал, скрывалась протока. Небольшая лодка легко проплывала по ней. А за протокой открывалась взору огромная чаша-озеро с тихой мягкой водой, не в пример холодной речной. Так и называлось это озеро – Чашка, уж больно похожа была. Восточный берег Чашки каменистый, крутой, поросший мелкими деревьями и густым мхом. Потому как из-за крутизны склона здесь не задерживалось солнечное тепло. Скользнёт солнечный луч по серым камням в полдень и убегает. Так это летом, а зимой вообще не заглядывает. Зато западный склон пологий, дружелюбный и богат на растительность. Кедрачи здесь мохнатые и щедрые на дары. Грибами и ягодами в хорошее лето можно запастись на долгие месяцы. Возможно, и вода в Чашке была приветлива, потому что солнышко не жалело тепла для этого склона.

А вот с южной стороны, над самой протокой, древние кедры, ухватившись могучими корнями-спрутами за каменистый склон, нависали густыми опахалами над озером, скрывая от постороннего любопытства и протоку, и часть Чашки. Самые рыбные места именно здесь. В тихой глубокой заводи в любое время можно добыть и муксуна, и нельму. Да и ленок иногда сюда заплывает.

Но кто же на необитаемом, скрытом за частоколом скал острове, будет рыбачить? Кого сюда занесёт, если про южную протоку никто не знает и не ведает? Если на острове никто не живёт? Однако, есть на Недоме жители. И не один десяток лет обитают они здесь. Кто они, и как они тут оказались, узнаем об этом позже. А пока…

И ранним утром, и ближе к закату Кузьма приплывал в заводь, под самую скалу Урэчэдил, похожую издали на голову медведя. Складывал вёсла и насаживал на крючок из рыбьей кости, только одному ему известную приманку. Улов был обеспечен. А как иначе? Кузьма уже четвёртый десяток лет промышляет рыбалкой. И дед его, и отец были рыбарями. Так по наследству и передали все премудрости рыбного промысла Кузьме.

Вот и в этот тихий летний вечер сидел Кузьма в своей пузатой лодке. На дне посудины уже барахтались, выпучив шарики мутневших глаз, с десяток крупных рыбин. Ещё часок и можно сворачиваться. Улов добрый, сытный.

Кузьма, как любой таёжный обитатель, обладал острым слухом. Свист непонятной природы насторожил рыбака. Однако понять, что это и откуда, Кузьма в эту секунду не мог. Одно мелькнуло в мозгу, свиста такого он никогда не слышал. Промысел не позволял Кузьме оторвать взгляда от поплавка, поэтому хруст кедровых веток, прямо над головой, застали рыбака врасплох.

От оглушительного треска Кузьма вжал голову в плечи и зажмурился. Нечто камнепад? Неужто бесчувственная глыба утянет сейчас рыбака на дно? На ум сразу пришла молитва Животворящему Кресту, и рыбак быстро зашевелил губами. Громкий удар чего-то тяжёлого о водную гладь и волна, подбросившая лодку с Кузьмой и уловом, прервали молитву. Мужчина забыл про удочку, которая выскользнула из рук и медленно удалялась от лодки. Он схватил весло и судорожно пытался приладить его в уключину. Но руки не слушались. Желание было одно, быстрее уплыть подальше от этого места, а потом уже разбираться, что случилось.

В эту минуту из воды что-то поднялось. Кузьма вгляделся. Оранжевый шар, испачканный гарью, а на ободке этого шара человеческая голова. Обгоревшая, со следами запёкшейся крови на лбу. Кузьма трижды перекрестился, совладав с тремором, и, вставив вёсла в уключины, мощным гребком двинул лодку в сторону обгоревшего человека. Да, это был человек. Это он, срезая как бритвой кедровые ветки, рухнул с неба в заводь. Жив ли? Это вряд ли. Кузьма схватился за лямку оранжевого жилета и подтянул тело ближе. Наклонился над обгоревшим лицом. Запах горелых волос заставил Кузьму отпрянуть. И в эту секунду обгоревший человек издал едва слышный стон.

– Живой! – вскрикнул Кузьма и перекрестился.

Рыбак упёрся коленом в борт лодки и затянул внутрь бедолагу. Надо торопиться. Чуял Кузьма, что исходит дух из вялого, полуживого тела. Рыбак навалился на вёсла что было сил. Он не думал ни о чём, кроме времени. Ни о снастях, которые потерял, ни об улове, ни о том, откуда взялся этот человек и где он встретился с огнём, да так встретился, что обгорел изрядно. Ни волос, ни бровей, ни ресниц. С одной стороны лица кожа обуглилась и треснула, выпустив наружу запёкшиеся тёмно-багровые сгустки крови. Странно, что жизнь ещё теплится в измученном теле.

На берегу у деревянного пирса Кузьма увидел Майю. Она полоскала бельё. Сноровистая девчонка местного таёжного племени, крепкая и бесстрашная. Её в такой момент сам Господь послал.

– Майя! Майя! – издалека закричал Кузьма. – Подожди! Поможешь!

Девушка слышала тревогу в голосе рыбака. Вгляделась. Что же это в лодке? Неужели человек. Майя помогла Кузьме взвалить тело обгоревшего мужчины на спину и взобраться на склон. Он только с виду покатый, а на деле затяжной и к верхушке всё круче и круче. Майя только подталкивала Кузьму, помогала удержаться на ногах. Ничего не спрашивала. Не время нынче. Всё потом, а сейчас надо силы сберечь на то, чтобы дотащить чуть живого человека до избы лекаря Сергия.

Сергий уложил обгоревшего мужчину на лавку, устеленную туго набитым шелухой тюфяком. Цепким взглядом оглядел беднягу и громко вздохнул.

– Майя, – обратился к девушке тихим, хрипловатым баритоном Сергий, – нагрей воды. Много надо. А ты, Кузьма, иди. Потом расскажешь что и как.

– Так что, не жилец? – с тревогой в голосе спросил рыбак.

– Иди я сказал, – Сергий резко махнул рукой. – Молись. Может Бог ниспошлёт ему благодать.

Кузьма перекрестился и выскользнул из избы.

Майя до поздней ночи сидела на лавке около избы лекаря. Вдруг Сергию понадобится помощь. Да и не хотела девушка уходить к себе. Там, в маленьком срубе с единственным окошком, больше похожем на баньку, чем на жильё, её никто не ждал. Майя была одинока и очень давно. Ещё в детском возрасте, когда ей едва исполнилось двенадцать, осталась девочка сиротой. Всю её семью сморила какая-то неизвестная болезнь. Да и сама Майя уже стояла на берегу реки Эндекит, так её предки представляли себе загробный мир. Большая река уносила души умерших в другие миры. Но Майя выжила. Тогда вышел к их жилищу бородатый охотник Михайло. Огромный, как скала и сильный, как медведь. Он забрал с собой умирающую девочку и принёс её на Недом. А тут Сергий отпоил Майю травами и лекарствами, отмолил у Господа жизнь для неё.

Майя боготворила Сергия и Михайло. Эти люди вернули ей бытие. А вот теперь там, в избе лекаря, этот несчастный человек без лица, без возраста и с мизерным шансом на выздоровление. Она сидела в темноте и, сама не зная почему, просила всесильного духа Боа даровать жизнь этому неизвестному. Кто он и откуда взялся на Недоме, Майя не могла знать, но что-то подсказывало ей – человек это хороший, нужный ей. Она очень хотела войти в избу и посмотреть, что там происходит, какое волшебное действо производит Сергий, но не решалась. И никто на Недоме не решится помешать лекарю. Разве что старец Зинон мог себе это позволить, потому что он тут самый важный человек. Он привёл сюда на Недом людей, он решил поставить здесь скит, он мудростью своей объединял общину.

Майя подняла глаза к небу. Яркая россыпь звёздочек украшала чёрное полотно ночи. Зародившаяся серебристая луна сползала на запад. Земля быстро остывала, и Майя почувствовала, как холод начинает просачиваться сквозь одежду. Она скрестила на груди руки. Девушка не хотела сдаваться ночному холоду и уходить. Скрипнула дверь. Майя, в надежде услышать добрую весть, вскочила с лавки.

– А ты чего здесь, – пробормотал севшим голосом Сергий. – Чего ждёшь?

– Как он? – спросила девушка.

– Жив пока, – Сергий опустился на лавку. – Но тяжёл. Я сделал все, что в моих силах. Теперь только молитва и воля Божья.

– Я тоже буду молиться за него. Только не знаю, как его звать.