- Мирена узнала об ожерелье, - констатировала сестренка, проснувшись и соскочив с постели.

- Бедный папа, - вздохнув, тоже встала.

Что толку надеяться на сон? Под такие стоны, что уже перемежались плачем, даже мертвец не уснет. Может, нам Мирену в наемные плакальщицы сдавать? Озолотимся ведь!

Вой сестры ударил по ушам, когда привела себя в порядок и прошла в ее комнату.

- Мирочка, не плачь, - села рядом на кровать. – Черт с ним, с этим ожерельем, у тебя других много. Хочешь, свои отдам?

- Н-неееет! – взвыла наша сирена – хотя будь она ею, моряки сами бы бросались за борт и на рифы, ведь это слушать решительно невозможно. – Твои не с рубинаааамииии!

- А мы их заворожим, желаешь? Станут рубинами.

- Стефи сразу поймет, - сестра помотала головой.

- А она тут причем? – озадаченно уставилась на нее.

Я знала «заклятую подругу» сестры, вреднючую фифу, с которой Мирена вечно соревновалась. Надо было догадаться, что без нее тут не обошлось.

- С-сказала ей уже о том ожерелье, - девушка всхлипнула и снова залилась горючими слезами. – Она в-всем расскаж-жет, что я врушка!

- Так, во-первых, не реви, - приказала, и сестра от неожиданности замолчала – даровав всем в доме вожделенную передышку. – Иначе будешь на балу зареванная и страшная, поняла?

- Еще и страшная? – перспектива заставила ее губы затрястись с новой силой, обещая очередной водопад.

- Нет, если сейчас же перестанешь реветь и сделаешь маски на глаза и лицо.

Тишина. Угрозы помогли?

- А насчет ожерелья – попроси маму дать тебе на вечер ее свадебное, оно как раз с рубинами.

- А она даст? – девушка с сомнением шмыгнула носом.

- Конечно, доченька, - мачеха вошла в комнату через секунду. – Весь комплект дом, вместе с серьгами и кольцом!

Страх за свои барабанные перепонки делает людей такими щедрыми и сговорчивыми!

- Сможешь сказать зазнайке Стефи, что это счастливые рубины, кто их носит, скоро выходит замуж! – вдохновенно продолжила увещевать я. – Таких в лавке Озми не купишь, верно?

- Да, - довольная сестра закивала, уже предвкушая победу над подружкой.

- А теперь пойдем завтракать, - мой живот свело – вчерашние гонки унесли уйму сил. – Как раз к вечеру твоя талия станет осиной, а сейчас надо кушать, чтобы были силы танцевать.

- Точно, - Мирена встала – целеустремленная, как солдат перед последним боем. – Идемте!

Бал сиял издалека. Магические огни так искусно подсветили дворец, что он казался бриллиантом в коробочке, где подложкой стал зеленый бархат газона, а крышкой – расшитое льдинками звезд ночное темно-синее небо. Настоящее совершенство! Жаль, что нельзя приземлиться здесь на ящере – воплей было бы!..

Но Мирену красота не волновала. Она сама сияла, предвкушая победу над Стефи и время от времени качая головой, чтобы ощутить, как тяжелые серьги с рубинами касаются шеи, украшенной ожерельем, и плеч, приоткрытых лифом нежно-розового платья, похожего на цветок.

До нас уже долетали отзвуки музыки, пока ждали в очереди карет, что змеей тянулась к парадному входу. Лакеи распахнули дверь, и яркий свет будто выхватил нас из экипажа, перенеся на широкую лестницу, что белым мрамором растеклась под ногами, обутыми в бальные туфельки, усеянные стразами.

Во дворце царила атмосфера праздника. Вокруг порхали магические бабочки, словно сотканные из сияющих былинок. В пение скрипок вплетались нежные переливы свирели. Везде красовались гирлянды из редчайших первоцветов всевозможных оттенков. По красоте с ними могли поспорить лишь женские платья, порой затмевающие даже свою хозяйку.

Начало весны всегда праздновали так, словно она наступила в последний раз. Такова традиция – после победы в войне с эльфами, которая как раз пришлась на самый конец зимы.