В первый же день нашего союза Мор потащил меня к единственному оставшемуся с нами пленнику. Тот валялся в отключке и тяжело дышал. Отвлёкшись от этого жалкого зрелища, перевела взгляд на героя. Люциус выдал мне чудесное:

– Разговори его. Он так и не сознался, кто нас заказал. Мне нельзя на людях применять слишком жестокие методы: пытки портят мою репутацию, а вот тебе можно. Развлекайся.

Я вновь бросила взгляд на бандита, бывшего главаря, если точнее. И неловко пробормотала, глотая ком в горле:

– В нынешнем положении, боюсь, я ничего не смогу сделать. – Я почти сорвалась с крючка, но герой кашлянул и покачал головой, намекая, что это неправильный ответ, поэтому пришлось добавить. – Но я сделаю всё возможное, чтобы заставить его всё-всё рассказать. Просто дайте мне время.

Таким образом, пытку отложили, правда, ненадолго. Уже вечером того же дня герой намекнул, что бандит очнулся и ждёт аудиенции. Я со вздохом отложила нормальный ужин, который мне теперь выдавали без всяких проблем, и двинулась в сторону леса. Там на земле сидел привязанный бандит. Его оттащили подальше от лагеря, видимо, решив, что тот будет громко кричать.

– Привет-привет, золотце! – сказала я, подходя к лысому пленнику. Тот даже не дёрнулся. Тогда я продолжила. – Люциус сказал, ты не хочешь с ним болтать. Ответь, почему? Неужели его рожа тебя так напугала?

Бандит наконец посмотрел на меня. Левый глаз у него опух, а скулу украшала гематома.

– Уже рабская шпана набежала? Быстро святой сдался. – Мужик ухмыльнулся кровавой улыбкой.

Подумала над тем, что бы сделал Ольгерт в такой ситуации, и решила действовать именно так. Развернулась и с ноги врезала по многострадальной щеке этого индивидуума. Тот взвыл, отлетая к земле. Моя нога пульсировала от боли: череп мужика был крепким. Чтобы было легче продолжить и не впасть в панику, представила вместо бандита своего дядю. Просто избитого, истекающего кровью и стонущего от боли дядю. И накатившие эмоции, такие как сострадание, сожаление или даже беспокойство, испарились. Осталась только я и этот мерзкий, протухший кусок мяса.

Закатное солнце било мне в спину, силуэт тенью ложился на Дядю, который вмиг напрягся. Того самого пьяного, мерзкого отброса общества, что затащил меня в ванну и бил головой о кафель. Того, который выкидывал меня на мороз. Улыбка становилась всё менее наигранной и более сумасшедшей; тело покрывали мурашки. Мне хотелось сделать этому чудовищу так больно, как только возможно. И это предвкушение адреналиновым взрывом ускоряло сердце.

– Ты снова меня не узнаёшь, милый, – промурлыкала я. – Это же я, твой палач. Пришёл вырывать твои ногти и выбивать из суставов кости снова и снова, пока ты не поймёшь, что смерть намного приятнее моих ласк.

– Хочешь играться со мной просто так?.. Может, тебе что-то интересно? Твой предшественник хотел что-то узнать, жаль, я был против. Или ты так, забавы ради пришёл? Чтобы, например, развязать меня и поиграть уже в другие игры, на равных? А, детёныш шлюхи? – с вызовом бросил бандит и ухмыльнулся, будто подловил меня на дилетантстве. Он хотел играть по своим правилам, настолько его волю не подавили.

– Милый, ты не понял. Мне искренне наплевать, расскажешь ты что-то полезное или нет, да и на равных с тобой забавляться не в моих интересах. – Я опустилась на корточки перед бандитом и ласково погладила того по отёкшей после моего удара щеке. – Я буду пытать тебя исключительно для собственного удовольствия. И не для чего-то большего. Знаешь, как давно я не пытал людей? Невыносимо соскучился по чужим крикам. Прямо как в столице, когда я выжег целый район.