– Ольгерт, – его голос был холоден, – я не спасал тебя. Я сказал тебе показать мне, где ты оставил лошадей, чтобы разобраться в ситуации. И если ты что-то с ними сделал, то я лично применю к тебе суровое наказание.

Спина от слов мужчины тотчас взмокла. Челюсть сжалась, но я все ещё держала лицо, не давая себе и шанса хоть на секунду исказить его в гримасе отчаяния.

– Вот. Вчера я привёл коней сюда, напоил их, а после привязал к дереву.

– Не стреножил? Просто привязал? – уточнил мужчина.

Если бы я знала, как стреножить лошадей, да и что это вообще такое, то, возможно, так бы и поступила. Но нет.

– Привязал. Крепко. Вот к этому дереву.

Я подошла к стволу и погладила его пальцами. Вдруг взгляд уцепился за странную металлическую заколку, валяющуюся в траве, у самых корней дерева. Я опустилась на колени и подняла её.

– Вчера я слышал вой дикого зверя. Лошади могли отвязаться и убежать, если ты плохо их привязал, – предположил Люциус.

На это я отрицательно помотала головой и сказала:

– Я ужинал здесь, лошади были у меня на виду. Когда зверь завыл, они никак не отреагировали. – Поднявшись с колен, я повернулась к Люциусу. – Смотрите, тут чья-то пропажа. Она валялась на примятой траве. Почти новая.

Мужчина протянул руку и взял предмет, а затем рассмотрел. Это была не заколка, скорее брошь. Простая, серебряного цвета и с белым камешком овальной формы.

– Как интересно, – хмыкнул мужчина.

– Вы знаете, кому это может принадлежать? – спросила я.

– Да, это специальные маячки, их раздавали вчера. Судя по твоему неведению, у тебя такого маячка нет?

– Узнав мою личность, ответственный за раздачу человек не выдал ни маячка, ни инструкций, – холодея, ответила я.

Появилось ощущение, что я сама себя подставляю.

– Что ж, давай ненадолго предположим, что эта вещь не твоя и что лошадей ты не отпускал. Тогда кто и зачем это мог сделать?

Из-за шлема я не могла видеть глаз Люциуса, но, казалось, он неотрывно смотрел на меня, отслеживая малейшую эмоцию на моём лице.

– Из любви ко мне? Предположу, что лошади далеко не ушли, их спрятали до того момента, пока меня не обличат в краже коней, а после, когда я уже получу наказание, их вернут обратно, – выдвинула теорию я.

Мозги соображали быстро, я искала логику в недавнем событии, и всё постепенно обретало смысл.

– …Ведь не выгодно лишаться лошадей, когда ушёл так далеко от деревень, – за меня добавил мужчина. – Конечно, возможность того, что ты потерял лошадей из-за невнимательности или чтобы насолить нам, всё ещё остаётся. В таком случае…

– В таком случае лошади не найдутся. Позвольте мне доказать мою невиновность, – сжав ладони в кулак и вскинув голову, уверенно попросила я.

– Хочешь их найти? – вскинул бровь мужчина.

Я помотала головой.

«Вряд ли я смогу отследить, куда запрятали лошадей, если их и правда не украли и они не отвязались сами».

– Накажите меня. И если после наказания лошади найдутся, тогда станет понятно: моей вины во всём произошедшем нет.

– Что? – спустя несколько долгих секунд молчания спросил Люциус, а после оживился, забрасывая меня вопросами. – Ты согласен на наказание, даже если невиновен? А если лошади всё равно не найдутся? Если их увели не для того, чтобы тебе насолить, а чтобы задержать нас? Тогда ты получишь наказание просто так. Ты об этом подумал?

Я не видела его лица, но это чувство справедливости и непонимание моей жертвы, казалось, кипело в нём. И это всё притом, что он один из этих святых. А вот нынешний великий святой смекнул бы всё, и мы бы уже дружно, взявшись за руки, бежали осуществлять мой план. С другой стороны, кончил он плохо, а этот ещё живой, только пожёванный.