В животе образовалась пустота, которая требовала наполнения. Я никогда не чувствовала такого предвкушения, такого волнения накануне исполнения танца. Я посмотрела на Стивена, и он всё понял.

Мир сузился до ладной, до боли знакомой фигуры рядом со мной. Хайфлайн безупречно исполнил приглашение на танец с изящным поклоном. Я без малейшего промедления ответила книксеном, словно ставшим его продолжением.

Его горячая ладонь приняла мои пальцы, словно самую большую ценность. Вторая легла на талию в районе позвоночника, по которому тут же прокатились колкие искры.

Мы смотрели друг друга глаза в глаза, словно остальной мир перестал существовать. Словно в нём остались только мы. Щёки опалило жаром. А при первых тактах музыки мы двинулись так синхронно, словно были целым организмом.

Голубые с тёмными крапинками глаза опаляли меня светом, которого Двухлунный мир не видывал. Они поймали меня, словно магический светильник мотылька однодневку в свой стеклянный плен.

Я растворялась в его взгляде, таяла от тепла ладоней и плыла, колыхаясь на волнах самого чувственного вальса на свете. Он пробирал меня до мурашек. Стекал будоражащим теплом по венам куда-то вниз.

Собирался в трепетный сгусток и поднимал на крыло миллиарды крохотных бабочек в животе.

Мы кружили по залу, и с каждым витком, с каждым поворотом или вращением, меня всё глубже затягивало в пленительный, неизведанный омут предчувствия близости.

Близости!

То ли от прозвучавшего в голове слова, то ли потому, что кто-то бездарно перестал попадать в ритм мелодии, исполняя партию на треугольнике, но я вдруг очнулась.

Волшебство момента хрустнуло, словно упавший на пол от неловкого движения ёлочный шар. А потом рассыпалось колкими обломками надежд и мечтаний.

Я продолжала делать нужные шаги, но теперь видела всё с совершенно другой стороны. Стивен вежливо улыбался. Был просто приветлив. Ему не хотелось со мной танцевать. Он просто уступил навязчивой соседке.

И это я не придумала. Тот, кто видел нашу вальсирующую пару, заметил бы то же самое. Стивен был умелым танцором. Он безупречно исполнял дорожки шагов. Но получал ли он от этого удовольствие? Точно нет.

Другие парочки, кружащиеся в вальсе, льнули друг другу, старались превратить танец в объятия. А потом прижимаясь друг к другу, целовались по углам прямо в бальном зале.

Все, только не мы. Стивен держал меня буквально на расстоянии вытянутых рук. Да я даже не могла дотянуться до его плеча в такой позиции! При желании между нами можно было втиснуть ещё одного человека или двух.

Или того самого плюшевого медведя, который остался сидеть в кресле моей детской. Да. Я для него только маленькая соседка. Крошка Лиззи, и больше ничего.

Я это знала всегда, но гнала от себя год за годом. Уговаривала, что ещё немного и он дрогнет, воспылает ко мне чувствами. Поймёт, как сильно я его люблю.

Но глядя на огромное расстояние между нами, я вдруг отчётливо поняла, что он не мог бы сделать его ещё больше. Это максимальный отрыв. Пропасть. И моим мечтам не суждено сбыться. Значит, надо прекратить эту пытку.

Музыка стихла. Танец закончился.

Я выскользнула из рук Стивена, присела в книксене. Сказала дрожащим от волнения голосом.

– Спасибо тебе, Стивен.

– И тебе спасибо. Ты чудесная партнёрша. Ещё тур?

– Нет-нет. Благодарю. – Я посмотрела в его лучистые глаза. Грустно улыбнулась, прислушиваясь к гулкой пустоте внутри. – Это был чудесный танец. Я не забуду его никогда. Мне пора.

Хайфлайн обеспокоенно качнул головой, вгляделся в моё побледневшее лицо, словно ища подсказки.

– Лиззи, что-то случилось?