– Это не было засадой, патруль случайно натолкнулся на них, – снова взял слово капеллан.

Экзарх взмахом руки прервал начинающийся гул выкриков:

– Объяснись, брат.

Маркус уже не улыбался. Он посмотрел на членов Совета как на неразумных детей и произнес:

– Вы, братья, часто укоряли меня в страсти к старым книгам, а ведь в них есть ответы на многие ваши вопросы.

Глава Доминиона начинал терять терпение:

– Ты опять о туманных пророчествах, размазанных по листам ветхой бумаги? В них ничего нет, кроме отрывков жития братьев-основателей Кастеллума!

– «Ищущий да обрящет!» – Маркус Тит криво ухмыльнулся. – «Всякий просящий получает и ищущий находит, и стучащему отворят».

– Братья Ордена, основавшие тут первый монастырь, уже сталкивались с этими тварями! – вставая, воскликнул экзарх. – Мне это хорошо известно. Орден давно живет с этой нечистью под боком и принимает их как неизбежное зло. Но за последние двенадцать лет потери среди патрульных и крестьян начали расти!

– Да, брат Иаков, всё это так, – уже без улыбки ответил Маркус, его глаза вновь загорелись фанатизмом: – Но эти трое не были засадой! Они находились, скажем так…, на инкубации!

Экзарх уже не стал гасить, нарастающий ропот среди собравшихся.

Перекрикивая гул голосов, капеллан спросил:

– То что они выбираются из-под земли, ни для кого не секрет, надеюсь?

Он обвел присутствующих глазами:

– Холод губителен для этих существ, ведь так? Мы находим время от времени замёрзших насекомых. По крайней мере так было раньше, до недавнего времени, – тон капеллана в эту минуту напоминал тон учителя. – Насекомые пытаются приспособиться к условиям на поверхности. И делают они это постепенно. В сугробах той сосны, молодняк просто привыкал к морозу! Мы набрели на них абсолютно случайно, – Маркус методично прохаживался вдоль длинного стола клириков Совета. – Вспомните отчеты об атаках на патрули, хотя бы за последний год. Вспомнили? Все нападения совершены в стороне от главных дорог и из-под снежных укрытий. А ведь каких-то двадцать лет назад, нападения случались только на охотников наших деревень, да на крестьян. И главное – это происходило только летом и далеко от поселений, глубоко в лесах.

– А вот еще вам немаловажное замечание, братья, – капеллан поднял указательный палец вверх, призывая к вниманию. – Если я хоть что-то понимаю в этом, сегодня мы были атакованы новыми тварями, – произнеся это, Маркус бросил на стол перед экзархом фрагмент тела насекомого.

Иаков с понтификами уставились на глянцево-черный коготь с желтеющими лохмотьями плоти.

– Это что? – поднял бровь экзарх.

– Образец головной хелицеры напавшего на меня насекомого, – довольно охотно ответил капеллан. – У него их две пары. Две на голове и еще две на тораксе. Тораксом, книги называют головогрудь насекомых. Вторая же пара хелицер значительно крупнее и предназначена не для разрывания пищи или удержания ее, а исключительно для атаки и умерщвления добычи.

Стоявшие во время совета почти безучастно, братья-рыцари подошли ближе и с интересом склонились над столом.

Командор крепости, командующий единственным легионом Доминиона, легат Константин, поинтересовался:

– Шипы, жвала, иглы, крючки… все это было и раньше, брат Маркус. Что тут нового?

Константин Грайс был черноволосым великаном, лет тридцати. Он возвышался даже над рослыми братьями-рыцарями. Синие глаза требовательно смотрели на капеллана.

Маркусу пришлось высоко задрать голову чтобы ответить Командору:

– Вы знакомы с жизнью пчел, брат Константин? Может знаете что-нибудь о муравьях? – и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Каждое насекомое в колонии имеет свою касту и функцию. У них есть как рабочие, так и солдаты. Есть и королева-мать.