Жюль. Дело о хромоногом Фаусте Дмитрий Перцов
Вместо предисловия – познакомимся с Жюлем
Наш герой не француз, и зовут его не Жюль. Но всем вокруг он говорит, что зовут его Жюль, а вопроса национальности избегает, вследствие чего никому не ведомо, откуда он родом. Скажем, что Жюль – путешественник и гражданин мира без всякой этнической принадлежности.
Некоторые люди называют Жюля Жюлик. Не потому что он маленький (он не маленький), а потому что это созвучно со словом «жулик». В чём, разумеется, нет никакой справедливости, поскольку Жюль раскрыл не одну сотню преступлений, среди которых четырнадцать убийств и две попытки переписать историю.
О детективных методах Жюля говорить пока рано – их раскроют нижеследующие рассказы. Отметим только, что этот неординарный человек обожает опрос подозреваемых, стрекот кузнечиков, сбор улик и свежевыжатый банан (хоть пить его из трубочки не представляется возможным).
Вы спросите: помилуйте, но как факты о банане и сверчках связаны с раскрытием дел? – и будете, несомненно, правы. Воистину, никак. Но в том и кроется казус! У Жюля мало что связано с чем-либо, но папка успешных расследований растёт, словно ребёнок с трёх до восьми лет, – и хоть ты тресни.
А теперь приступим к делу.
Дело о хромоногом Фаусте
Жюль ехал в милый немецкий городок Рюдесхайм-на-Рейне утренним поездом, следующим из Франкфурта-на-Майне. Он не планировал заниматься сыскной деятельностью и уж точно не рассчитывал ловить дьявола за рога – но что вышло, то вышло. Следует заметить, что знаков, указывающих на будущие мистические события, было предостаточно:
• Жюль опоздал на поезд, но поезд опоздал тоже;
• по пути на вокзал ему дорогу перебежал ребёнок с чемоданчиком в виде чёрной кошки (Жюль сделал мальчику замечание и посоветовал сходить к гадалке);
• какая-то сонливость и лень.
Все эти знамения Жюль проигнорировал. Он уселся возле окна, и все мысли были заняты давней мечтой – о создании блога путешественника. Голова гудела, точно старый поезд, на каких ему приходилось ездить в менее благополучных странах. Какой будет концепция блога? Какое название? «Жюль-путешественник» – банально или, напротив, чересчур смело? «Место восторга, а не преступления» – хороший слоган? И стоит ли поместить на логотип утку? Вопросов – миллион, а ответ один: да, стоит. Ибо утки, а вовсе не голуби – райские птицы.
И предвестники чуда.
Первую тему Жюль определил давно, и звучала она так: «Кто путешествует, тому приятного аппетита». Чего греха таить: в плане еды Жюль – настоящий серийный маньяк. Только посмотрите – спустя полчаса от начала поездки он приговорил три круассана, две сосиски, половинку брецеля, и всё это – с красной пеленой перед глазами. Разве что кровь с клыков не стекала. Знают всё-таки немцы толк в выпечке, думал Жюль, впиваясь в мягкую плоть круассана.
Также он поделился1 тремя булками с соседом; тот представлял из себя милого дядечку с серыми пуговицами на рубашке, некрасивыми усами и в бесформенных джинсах.
– Чем обязан?
Дядечка придерживал рукой чемодан на колёсиках. Вместо того чтобы убрать эдакую бандуру на полку, он зачем-то поставил её рядом. Как опрометчиво! Даже младенец знает, что чемоданы (и в особенности те, что на колёсиках) всегда норовят куда-нибудь улизнуть. А уж если рядом чемоданный вор (особая разновидность воров, двадцать четвёртая в классификации Жюля), то пиши пропало.
– Видите ли, я детектив, – ответил Жюль, – и поэтому категорически внимателен к деталям. С самого начала поездки меня не покидало ощущение (и в последние пять минут оно лишь усилилось), что… у вас нет трёх булок. Вручив их вам, я исправил данную оплошность. Вы ведь голодны? Все люди голодны. Просто не все готовы в этом признаться. Особенно первому встречному. Особенно в поезде.
Жюль улыбнулся так, как улыбался лишь однажды: в Тбилиси, когда благодарил официанта за роскошные хинкали с сыром. По задумке, эта улыбка должна была сразить собеседника наповал.
– Вы и впрямь бесконечно наблюдательны, – не без уважения, но с долей сарказма заметил сосед – пока неясно, сражённый ли. После этого он запихнул одну булку в рот, две оставшиеся – в чемодан, а пухлое своё тело – в другой конец вагона. Другими словами, встал и ушёл, не обронив ни слова благодарности. Ещё и разбудил скрипучими колёсиками всех, кто умудрился вздремнуть.
– Эх… – Жюль только и сумел, что горестно вздохнуть, и весь остаток пути провёл в одиночестве. Дышал в стекло, рисовал геометрические фигуры, а в тоннелях, когда окно превращалось в зеркало, рассматривал собственную щетину. Потом он прикрыл глаза, из-за чего пропустил пейзаж с мельницами и – во время короткой остановки в Наттенхайме – потешную бабушку.
«Надоел заниматься ерундой… – подал голос Джон. – Возьми себя в руки. Зачем ты вручил тому мужику булки? Зачем задвинул речь о том, какой ты весь из себя детектив? И на кой чёрт ты дышал в стекло, заржавей твой вентиль?! На тебя весь поезд смотрит как на полоумного».
«Поезд не может смотреть, – сконфуженно ответил Жюль и поэтически добавил: – только гудеть. Только гудеть…»
А?
Что говорите?
Ах, ну разумеется. Спрашиваете, кто такой, разрази вас гром, этот Джон и откуда он взялся. Жюль ведь ехал один! Неужели автор не следит за собственным повествованием? Что, если он так называемый «ненадёжный рассказчик»? Или просто глупая дубина? Нет, нет и ещё раз нет!
Всё не так.
Но момент раскрыть загадку сего необыкновенного (а под другим углом, напротив, чрезвычайно обыкновенного) человека действительно настал.
Джон – это внутренний голос Жюля.
Нет, не его вторая личность. Никакого «множественного расстройства». В этом отношении Жюль абсолютно здоров. Скажем так: Джон – его сверхрациональное альтер-эго, что заблудилось в густом тумане беспорядочного сознания; та самая благословенная резиновая уточка, которой одно лишь чудо (предвестницей которого, как вам уже известно, она и является) не позволяет утонуть в горячей ванне.
Иногда Джон проявляет себя, дабы бубнить, ворчать, кряхтеть, брюзжать и ругаться. До тошноты логически мыслить. А козырная супер-способность его – портить настроение и критиковать бедного Жюля. Мало нашему детективу неприятного пунктика, что каблуки должны быть оранжевыми, так ещё и голос по имени Джон!
О его происхождении и о том, как складывались с ним отношения в детстве, мы поговорим в другой раз. А пока вернёмся к нашему герою. Подобно ребёнку, Жюль сложил руки на груди и, нахмуренный, вышел из вагона.
Поезд прибыл в Рюдесхайм.
До встречи с дьявольщиной оставалось каких-нибудь несколько часов.
***
Что за чудо этот городок! Домики хочется съесть. Улочки – выпить. И умиляться облакам, что плывут над фахверковыми крышами, словно гуппи, и бродить круглыми сутками с миловидной фройляйн, да так, чтоб она и в физике разбиралась, и шептала на ушко, о чём всё-таки гласит теория струн.
– Люблю всё вот это вот! – громко воскликнул Жюль, испугав двух мальчиков-близнецов с деревянными автоматами. – О, не бойтесь, двое мальчиков-близнецов. У меня пока нет своего ютуб-канала, но мысленно вы можете на него подписаться уже сейчас. Вы подписались?
Но тех уже и след простыл.
Жюль подышал виноградниками, покатался на фуникулёре, посмотрел на памятник Нидервальд и сделал восемьсот четыре селфи. Даже Джон ни разу не попытался испортить ему столь благостный настрой. Конечно, не обошлось и без приключений: Жюль в шутку снял бейсболку с головы пожилого туриста и, хотя тут же её вернул, всё-таки получил порцию немецких ругательств. А порции, как известно, в Германии щедрые.
Когда начало темнеть, измотанный Жюль заселился в отель Трауб. Выкладывая из сумки бритву, трусы и щелкунчиков из сувенирной лавки, он дал себе слово, что обязательно напишет перед сном абзац для блога. Или снимет видео с приветственным словом. И в том, и в другом случае будет присутствовать фраза «щедрые немецкие порции». А до тех пор необходимо осушить пару бокалов пива и, конечно, поесть. С этой целью Жюль отправился на Дроссельгассе2, центральную улицу города, что вела прямиком к Рейну и славилась чудесными барами.
Стало прохладно, от реки прямо в усы дул мартовский ветерок. Детектив-путешественник выбрал бар под названием «Хуфайзен»3 и занял столик в углу.
– Что вам принести? – спросила официантка, приготовив блокнотик. Это была женщина лет пятидесяти с гладкой кожей, усталыми глазами и разодетая в пастушье платье, точь-в-точь как на Октоберфесте. Весьма, надо признать, симпатичная.
Жюль смерил её долгим взглядом и изрёк:
– Клятву.
«Майн Готт…» – не выдержал Джон.
– Простите?
Официантка сделала удивлённое лицо – не иначе увидела кролика верхом на носороге.
– Клятву! – повторил Жюль.
– Простите, это… Ах, это блюдо такое? – нашлась она. – Боюсь, у нас такого нет. – Попробуйте наш фирменный пирог с курицей.
– Нет, клятва – не блюдо. – Сказал Жюль. – поклянитесь, что принесёте именно то, что я закажу.
Улыбка официантки стала немножко менее искренней и чуточку более натянутой. Но всё-таки совершенно своего блеска не лишилась.
– В этом и есть смысл нашего заведения – приносить то, что заказывают, иначе бы мы давно закрылись, – заверила Жюля официантка. – Хотя, конечно, бывает всякое. Людям свойственно ошибаться.
– Надеюсь, «всякого» в этот раз не случится.
