– Я прослежу.

– В таком случае я буду томлёную говядину с пюре, двойную порцию капусты, давайте ваш пирог с куриным мясом, и-и-и… – Жюль сделал паузу. – Два бокала пшеничного нефильтрованного, четыре дольки лимона и ещё один бокал пшеничного нефильтрованного. Позволю себе уточнение: всё это я буду есть и пить.

– Вы будете рады, но и в этом тоже состоит смысл нашего заведения!

Официантка держалась молодцом. Она делала пометки, не выказывая никакого негативного отношения к Жюлю и его в лёгкой степени вызывающему поведению.

– Что-нибудь ещё?

– Да. Пиво мне, пожалуйста, принесите в таком же бокале, как у этого герра, – Жюль указал на соседний столик. – В форме сапожка.

– У нас только такие.

Официантка улыбнулась и упорхнула.

От произнесённых названий блюд потекли слюнки. Мозг Жюля превратился в бабл с надписью: «ЕСТЬ!» и только что через уши не вытек густым супчиком.

Дабы отвлечься – хотя бы немного – от мыслей о еде, Жюль принялся рассматривать заведение. Убранство пришлось ему по вкусу: приглушённый свет, огни – точно маленькие демонята. Антиквариат на стенах и полках: рыцарский шлем, старый свисток, полотно с грифоном на гербе, деревянная кошка, жуткие маски. Десятки подков на разный манер (в честь названия заведения): чёрные, бронзовые, серебристые. Одна – так и вовсе. Розовая. Из людей Жюль выделил нескольких: человека за соседним столиком (потому что тот стащил несколько бирдекелей). Художника, что делал зарисовки, глядя на барную стойку. Молодую девушку с мамой, заказавших свиную рульку. Жюль подумал: а не стоило ли свиную рульку заказать и ему? И понадеялся, что официантка всё-таки нарушит клятву и принесёт в точности то, чего он не заказывал.

А потом, когда Жюль бросил взгляд на бармена, в нём активизировался режим детектива4.

И поскольку, дорогие друзья, мы стоим на краю встречи с демоническими силами, вам категорически рекомендуется сделать небольшой перерыв, принять ванну и приступить к продолжению чтения через некоторое время.

***

Добро пожаловать обратно!

Надеемся, в вашей ванне плавала уточка, поскольку утки – предвестники чуда.

Так вот: что-то в поведении бармена зажгло в Жюле тревожную лампочку. Слишком нервно тот шевелил плечами, и моргал часто-часто, и в те секунды, когда глаза бармена оказывались открытыми, в них читался ужас.

«Нет! Не вздумай!» – попытался удержать Жюля Джон, но тот уже, с грохотом отодвинув стул, подошёл к барной стойке.

– Послушайте, герр бармен, – без приветствия заявил он. – Во всём мире существует не четыре, а восемь стихий5: первая – любовь, вторая – лунный свет, третья – головокружение, четвёртая – желание спать, пятая – воздух, шестая – смысл, восьмая – дрожь.

Бармен заморгал ещё чаще, точно пулемётом.

– А седьмая? – тихо спросил он.

– А! – Жюль хлопнул в ладоши. – Молодец, подметили! А седьмая стихия, герр бармен, – это загадка. И вы – носитель её.

Бармен опешил.

– Что?

– Не «что», а «чего». Загадки, вы носитель загадки, улавливаете лингвистическую тонкость? – бармен открыл было рот, чтобы ответить, но Жюль продолжал, делая голос то громче, то тише. – Вас что-то гложет. Возможно, нечто опасное. Не исключено, что вы просто потеряли любимый брелок с головой черепашки, но я доверяю интуиции, хоть она и не доверяет мне, и поэтому хочу, чтобы вы поведали мне абсолютно всё – даже если речь идёт о сущем кошмаре.

Повисла пауза. Бармен огляделся по сторонам.

– И с чего бы мне это делать? – спросил наконец он, хоть и не очень уверенно. Частота его морганий снизилась, и даже страх поблёк – слишком сильно давил на него Жюль своей ерундистикой.