Алькальд. Вы издалека?

Башмачник. Очень издалека.

Алькальд. Из Севильи?

Башмачник. Дальше.

Алькальд. Из Франции??

Башмачник. И еще дальше.

Алькальд (изумлен). Из Англии?!

Башмачник. С Филиппинских островов.

Башмачница в восторге, с интересом прислушивается к беседе.

Алькальд. И бунтовщиков там видели?

Башмачник. Конечно видел, как вас.

Алькальд. А какие они, – бунтовщики?

Башмачник. Все бунтовщики- свирепые. И представьте, – все они башмачники! (Алькальд смотрит на Башмачницу).

Башмачница. И что они все занимаются одним и тем же ремеслом? (С интересом ждет ответа).

Башмачник. Да, представьте. На Филиппинских островах – все башмачники! Занимаются одним и тем же ремеслом.

Башмачница (с превосходством). Может Филиппинские башмачники и бунтари. А наши башмачники такие умницы! Такие умницы!

Соседка в красном зашла и слушает разговор.

Соседка в красном. Вот это – верно! Наши башмачники умнее!

Башмачник (пьет из бокала). Замечательный напиток. Он из винограда такого же черного, как сердце у некоторых женщин!

Башмачница. Почему вы так говорите?

Башмачник. Я хочу рассказать вам историю об одной краснощекой женщине и об ее терпеливом муже. Вам рассказать?

Башмачница. Ваш голос так похож на голос моего мужа, но у моего мужа голос был нежнее. И у меня почему то мурашки по телу бегут. Рассказывайте.

Странник (ударив посохом в пол, рассказывает).

Близ Кордовы был чей-то дом.

И там среди олеандров белых.

Среди кустов и цепких роз жил шорник с шорницей своею.

(Все настораживаются).

Она была сварливой бабой, а он прославился терпеньем.

Ей было лет, пожалуй…. Двадцать,

Ему… Ему за пятьдесят!…

О, Боже! Как они ругались!…

Ах! Что за кудри у нее! Императрице впору!

А тело…. Прозрачней вод Лусены! (Мечтательно).

Весной, когда раскинет юбки она по ветру сладким цветом,

Лимоном пахнет от нее. И вешней травкой в час вечерний!

Нет шорницы краше! Весь мир обойдешь, – слаще ее ты не найдешь, —

Шорницы нашей! (Соседка в красном смеется, Алькальд насторожен, Башмачница слушает завороженно).

Башмачник. Глядите, у ее окна разряженные вертопрахи

Гарцуют на своих конях….

Весь день галантный кавалер ведет с хозяйкою беседу, —

Меж тем, как бедный, старый муж

Над кожей трудится усердно! (Скрестив руки на груди, трагическим голосом).

Ты честен муж. Но, – стар и сед,

А шорница – весны свежее!

И вот бездельник молодой твою любовь и честь похитил!…

Башмачницавсе время тяжело вздыхала, вдруг громко зарыдала.

Башмачник (повернувшись к ней). Что это с вами?

Алькальд. Дочь моя! Что с тобой? (Стучит жезлом).

Соседка в красном (удовлетворенно). Кому надо молчать, тот всегда заплачет. (Башмачнику). Продолжайте.

Башмачница. Мне так жалко, и я не могу удержаться, – видите? Не могу. (Старается удержать слезы, смешно всхлипывает).

Алькальд. Тише, не мешайте.

Башмачник. Прошу не прерывать меня. Сразу видно, что вы не знаете, как трудно читать стихи наизусть. (Продолжает).

Башмачник. Вот как то в жаркий летний полдень,

В тот час, когда бессильно никнут душистой жимолости ветки,

Когда в горах, обнявшись нежно, танцуют ветерок и тмин, —

В сад вышла шорница полить левкои….

Вдруг перед нею вырос ее дружок… Как резво конь под ним играет,

Как весело в крыльцо он бьет копытом….

И молвил тот галантный кавалер: «Голубка, хочешь завтра вместе отужинаем мы с тобою?»

А муж?

Он не узнает…

Милый, что ты задумал?

Убить его!!!

(За сценой внезапно раздается громкий крик).

Башмачник (продолжает). Когда он завтра ввечеру домой с базара зашагает, – Я буду ждать его во рву, там, где дороги поворот… (Крики: убивают!).

Соседка в красном вскакивает, выглядывает в окно. Опять кричат, уже ближе. Башмачник роняет посох, все уморительно дрожат