Только как мне сказать ей об этом? Как она это воспримет? Я хочу, – очень сильно хочу, – рассказать ей о том, что между нами закончилась та искра любви, которая была ранее. Если мы друг друга любим (и хотим любить), то должны что-то поменять в наших отношениях, потому что расставание – не вариант, и я это отлично знаю, и не только по отношению к себе, но и к ней. Надо решать, надо задать единственный вопрос об отношениях, который повис в воздухе, не давая двигаться дальше никому из нас. Ты-то, конечно, изобразишь молчаливое согласие с моими выводами, как делаешь это всегда, но не скажешь напрямую: ты просто надеешься на то, что я все смогу поменять, ведь я твой «принц», который в одиночку справляется со всеми нависшими над нами угрозами. Но ведь отношения – это не только я один! Нам нужно делать это вместе, вместе встать на путь, который приведет нас к гармонии и спокойствию, любви и – это уже заезженно, – к процветанию.

Ты все еще меня любишь? Давай я позабочусь о тебе, а ты – обо мне.

– Пойдем куда-нибудь? – Наконец спрашиваю я.

– Ага, надо сходить куда-то…

Вот и поговорили. Весь диалог уместился в две фразы…

Моя станция. Но я решил сойти с привычного маршрута, чтобы проводить Лену до работы (а заодно докопаться до правды и спросить ее о том, о чем я только что думал). Внезапное решение, конечно, но того требует жизнь и наше с Леной будущее.

– Ты чего это? Университет же. Беги, пока двери не закрылись.

– Сегодня я провожу тебя до работы. – Говорю я.

– Ого! Да ты романтик, как я вижу? И с чего это ты вдруг сегодня такой…

– А ты мне нравишься.

– Засмущал, ха. – Она улыбнулась и подняла на меня глаза. – Милый мой. Если не боишься опоздать на пары, тогда ладно.

До ее станции мы едем в молчании.

Когда оказываемся на месте, то неспешно покидаем вагон метро (опять она такая медленная), выходим на поверхность, я тащу Лену за собой, как собаку на поводке. Она до сих пор продолжает смотреть в телефон, и я веду ее до работы, потому что придется пройти еще два-три квартала до ее офиса. Я вспоминаю, что есть сил, но ничего не выходит, поэтому доверюсь-ка я своему инстинкту (как я думал, когда пришел поезд), чтобы дойти до места. Может, мне повезет, и я смогу довести Лену куда надо. В ином случае просто спрошу, хотя я знаю, что она ответит что-то вроде: «Ну как ты можешь забыть! Я ведь тебе показывала…».

– Хватит пялиться, – возмущенно-притворно произнес я. – Надо на дорогу смотреть!

– Мне нужно быть в курсе всего, понимаешь. А если не понимаешь – как ты вообще свою девушку не можешь понимать?

– Ну уж прости, не понял.

– Да ладно тебе, – говорит она без тени улыбки, что-то сосредоточено обсуждая в голове сама с собой.

Мы идем прямо, по направлению от входа в подземку, и я вроде бы помню, что нужно пройти прямо, потом – свернуть налево, затем там будет светофор, на который нужно пройти; еще дальше – парк, – да, там парк! – который мы посещали вдвоем, когда я встречал Лену после работы. Тогда я вкушал сладкие мгновения жизни, которые испытываешь, когда только-только влюбился.

Пройдя метров пятьдесят, я признал правильность пути. Увидел знакомый угол, за которым идет улица, ведущая на площадь N, на которой, как мне говорила Лена (а эту площадь видно из ее офиса), часто играют дети, поэтому (и только поэтому) нам не стоит там гулять вместе. Особенно держаться за руки в присутствии посторонних, которые, наверное, раздражают Лену, и я даже не знаю почему. Почему ей не нравится показывать любовь? Со временем я смирился с этим, но ощущение недосказанности не покидает меня.

Мы поворачиваем за угол, и я говорю: