– Сколько ему до пенсии?

– Мне год, ему три года. Но с нового года перейдет в гараж. До нового года ему еще колесить по России. Теперь путевки, рейсы, гостиницы заказывают через интернет. Я этим не владею. Да и компьютера у нас нет.

– А он умеет?

– Перед ним в кабине, как я думаю, есть компьютер или что-то вроде этого. Навигатор дорогу указывает. Переговорное устройство – и с заказчиком, и с начальством на связи. Сейчас отвез груз в Саратов. Обратно не порожняком ехать. Сеть налажена. Находит нового заказчика. Может быть, мимо своего города проедет. Никогда не знаешь, когда он вернется, какой дорогой и через какие города поедет обратно.

– Ну и жизнь у вас! Как в кино.

– Ась, может быть, вернуться сюда, дожить здесь. Но дом теперь не мой.

– Дом твой. Можешь его отсудить. Фельдшерский пункт вместе с фельдшером переведут в другой дом.

– С ума что ли сошла? Не буду я ни с кем судиться. Это даже хорошо, что дом для людей использовали. Содержат в порядке. А то давно бы разнесли его по бревнышкам.

– За что хвалю я тебя, Александра? А за то, что умеешь ты рассуждать и поступать правильно, иной раз без пользы для себя. Варьку Семенихину помнишь? Как только похоронила она мать, явился из города брат с требованием доли наследства. Стало быть, продать дом, поделить вырученные за дом деньги. Или заплатить ей, Варьке, за его долю. И все по закону. Варька воет, причитает: «Распилю избу пополам – забирай свою долю». Где ей денег взять, чтобы от него откупиться. Бабы жалели Варьку. Собрались и устроили ему раздолбон. Напомнили, что она родителей содержала, похоронила их достойно. Дом содержала. Это тоже чего-то стоит. Во время надо и печь, и крышу починить. Где он все это время был? Спросили:

– Зачем тебе сестрины деньги?

– Дачу куплю.

– А где ей денег взять, чтобы от тебя откупиться?

– Дети помогут.

– Тебе твои пусть помогут. Для них дачу покупаешь. Мы соберем все справки и квитанции о том, сколько она за эти годы выплатила страховки за дом, сколько потратила на ремонт, не имея от колхоза зарплаты в рублях. Выплати свою долю, тогда и приходи с претензиями. Не стыдно ли выгонять сестру из дома?

Мужик сник, неумело оправдывался и тихо отбыл из деревни. Теперь ему предстояло держать ответ перед супругой. Страшны люди, которым все время хочется откусить от чужого пирога. Пауки и паучихи.

Ты, Шура, молодец. Обеспечила себе старость, никого не потеснила, ни у кого ничего не отняла.

– Не совсем так. Все гладко, пока молода. А что потом – не знаю. Старости боюсь.

– Я тоже ее боюсь.

– Ты среди своих, среди земляков, на своей полянке.

– Не скажи. Это летом хорошо здесь среди цветочков жить, пчелками любоваться. А как зима придет? Походи-ка каждый день по воду в дальний колодец. Отхожее во дворе. Протопишь печь – изба только к вечеру нагреется. К утру опять остынет. Хошь – не хошь – вылезай из теплой постели, грейся насколько сможешь у печи, когда она топится. Из дома не выйдешь, пока дорожку от снега не расчистишь. А тут снежный навес с крыши готов на голову обрушиться. Ты, небось, спишь утром в свое удовольствие и не о чем таком не думаешь. Тепло, светло. Ни по воду, ни по дрова, ни баню топить не надо. А в магазине для тебя все готово: хлеб, пироги, пряники.

– Пироги я сама пеку. С тестом не вожусь, готовое покупаю. Фарш тоже.

– Вот-вот. Пирог слепишь, кнопочку нажмешь – и готово. Живи уж там, не рыпайся. На родину почему-то в старости всем хочется.

Повстречался им директор совхоза Федор Николаевич Колосов. Федя – так по привычке пока еще звали молодого директора. Федя поприветствовал их: