В эту же самую ночь, чёрные старатели раскопали могилу «Бесстрашного». И, как, только «Хап» смахнул с гроба последнюю погребальную земельку, изнутри послышался стук. Филипп онемел. Мало того, что он испугался и нечаянно уронил верёвку вниз, он ещё и убежал.

Филипп, будучи по природе своей не только интриганом, но и человеком осторожным и предусмотрительным, в своё оправдание: «Куда пропал отец?», созвал тинг. На собрании он заявил: «Якобы погребённый и отец были давними друзьями. Но, держали это втайне от всех. И, вот теперь, когда „Бесстрашного и Неуязвимого“ не стало, отец не может перенести эту утрату. Он ушёл к нему в заупокойный мир, и будут они там теперь неразлучны».

Данная новость – «Дружба доблестного викинга и «Хапа» на сходе всех удивила. Но уход отца Филиппа никого не расстроил. Никто в селе «Хапа» не любил. Они даже всем собранием, перешёптываясь, попытались вспомнить его настоящее имя, чтобы правильно помянуть усопшего. Но не могли вспомнить: «Как его зовут?» А спросить у сына постеснялись – дабы не огорчать его дополнительно.

– Поминки справить бы надо?.. – предложили селяне Филиппу. Но сын решил сэкономить и не праздновать погребальной тризны. Чтобы избежать дополнительных вымогательств селян, он сослался на горе и покинул собрание.

После ухода Филипа кто-то предложил провести расследование: «Уж больно сомнительной ему казалась версия дружбы „Хапа“ с „Бесстрашным“? Один был викингом!.. Второй барыга!» Предлагаемого одёрнули. А предложение дознания не поддержали. Зато все как один были едины во мнении: «Поминки надо справить».

– Не по-человечески это?!! – все, как один, на тинге выражали своё мнение. – Может, соберём общую тризну и своими силами проводим ушедшего?!!

Все были не против поминок. И считали это обязательным и необходимым. Но конкретных организаторов не нашлось и данное предложение, само по себе, сошло на нет. Мало то, что «Хапа» никто в селении не любил, все ещё, и побаивались этого скрытного семейства, живущего на самом отшибе – на заимки.

А Филипп, как ни в чём небывало стал продолжать, жить поживать, как будто ничего и не произошло.

Но, как-то, его очень сильно заколотило. Затрясло всего-всего. И он услышал голос отца. От этого страшного ведения, ему стало холодно. Несмотря на то, что изба была, очень, даже, сильно протоплена. И, ещё, тлели в печи последние угли, но в помещении стало вдруг зябко. И что-то завыло. Загудело. И загуляло по дому. Подобно, как гуляет по двору, завывая, разбушевавшаяся метель.

– Семь дней же сегодня минуло, – подумал с ужасом хозяин и понял, что отец видно, в самом деле, погиб. Его должно быть задрал усопший бессерк. Ибо не зря он слыл воином бесстрашным и кровожадным.

– Надо было тризну справит?.. – расстроенно подумал он. Как в дверь постучали и голосом отца велели открыть. Филипп решил не отвечать. На всякий случай, он, для пущей надёжности, ещё, подпёр массивную дверь ломом.

Но привидение постучало вновь. И после этого, не останавливаясь, гремело и гремело. Требования впустить его, звучали всё интенсивней. Звучали они невнятно. Но Филипп, по какому-то интуитивному пониманию улавливал их суть. Прислонившись к дверному глазку, он наблюдал, что происходит снаружи.

– Я сильно замёрз и больше не могу сидеть в могиле, – расслышал он. При этом оборотень усиленно тряс головой. Работал желваками. И строил разного рода рожи. Скорее всего, гримасничал он из желания согреться, нежели напугать кого-то. Филипп видел, как в свете луны и под завывание разгулявшейся на ночь метели, заиндевелое аморфное существо, покачивалось, испуская еле уловимое фразы, наполненные возмущением и негодованием.