– Да?.. – глаза Изольды засияли.

– Во!! Я, узнаю свою Из!!

– А если тоди не вынесет нужного нам решения? – княгиня вновь погрустнела.

– Не имеет права!.. Ни кто, не может лишить женщину счастья! Муж, не желающий видеть свою жену, уже не муж?.. Женщина не должна страдать, если её муж где-то там пьёт!.. Тоди не может вынести другого решения. На то он и Законоговоритель, чтобы судить по справедливости!

Лицо правительницы ожило и повеселело.

Но, отец не договорил, о своих дальнейших планах. А планы были таковы – свести со света Инга Ирвинга. Смерть, отца Хальва, позволяла после развода владеть половиной государства. А не каким-то клочком в горах?!! А фактически иметь полный контроль над всей территорией Ирвингов. Отсутствие Ирвинга Младшего, давало Филиппу «Богатому» такое право и возможность.

Рабу, смотрящему за свиньями, «Скряга», под угрозами, велел убить конунга Ирвинга Старшего. И не где-нибудь, а в свинарнике!.. Получив такую позорную смерть – от рук раба, да ещё и в свинарнике. Это событие из всех сил будут стараться предать молчанию. А полное забвение, это как раз то, на что Филипп и рассчитывал. Раб должен был убить правителя вечером. Чтобы Инг за ночь истёк в хлеву кровью. Но исполнитель, напившись, для храбрости, перебрал с выпитой мерой и совершил задуманное под утро. Конунга почти, что сразу нашли, и остановили кровь. План сорвался, но не таков был Филипп «Скряга», чтобы отступать и сдаться на половине пути. Знахарь по просьбе Филиппа дал конунгу большую дозу обезболивающего средства. А заботливый родственник, находящийся при нём неотступно, лишь потом добавлял раненому и добавлял парализующий отвар, повышая норму. Старший Ирвинг впал в спячку. Замер. И точно усопший, уставил остекленевшие глаза в потолок.

Через четырнадцать дней, после развода, Филипп велел Изольде отправить все корабли: и торговые, и военные в море. За исключением флагмана конунга. Главный корабль страны должен был готовить к траурной процессии. «Скряга» жил понятием – капитал должен работать. А имеющиеся простои кораблей считал грехом неимоверной тяжести.

Отец Филиппа «Скряги» был бесерком. Но не тем бесстрашным воином, который для своего бесстрашия принимает перед боем дюжину взбадривающих настоев, из разных трав и грибов. Он и в поход то ни когда, ни ходил. А ратным занятиям нашёл достойную замену – промышлял раскапыванием могил погребённых конунгов и богатых ярлов.

Подкрепившись для храбрости воинственным, сильнодействующим настоем он хватал кирку и принимался ломиться в погребение усопших.

На этом он и сколотил своё состояние, приобщив к этому делу и сына. Вскрывая могилы, отец всегда напоминал отпрыску своему: «Не класть при своём захоронении в могилу, ни каких сопутствующих предметов!!!»

– Откуда у них такие богатство?!! – задавали себе вопрос соседи. Но не находили ответа. За жадность старшего звали – «Хап». Ни кто не помнил его настоящего имени. А младшего, не особо-то, не уступающего в жадности старшему – «Скрягой». Но, однажды, отец Филиппа пропал. Точнее сын оставил его в могиле очередного погребённого, которого они раскопали. Он испугался и обронил в яму верёвку, по которой ничего не боящийся папаша должен был выбираться обратно.

А дело было так?!

Похоронили бесстрашного воина бессерка по прозванию «Бесстрашный и Неуязвимый». Бесстрашного воина! Настоящего викинга. Который прошёл ни одно сражение. И всегда выходивший, из всех баталий, победителем. Для бесстрашия своего, он принимал, какой-то сильнодействующий отвар. Рецепт снадобья готовил сам. И ни кому состава того зелья не открывал. Благодаря этой тайне, ни у кого такого оружия не было, и превзойти его в доблесть ни кто не мог. Слыл «Бесстрашный и Неуязвимый» знатным воином и почитался в округе. О нём даже слагали песни. Готовил он снадобье всегда про запас. Хранил его у себя в подвале. Куда вход был строго-настрого запрещён. Даже, домочадцам. Он настолько пристрастился к своему напитку, что принимал его, уже не только перед боем, но и в обыденной ситуации. Закрывшись в подвале, он возливал в себя не малое количество, этого самого универсального приготовления из трав сильнодействующих и не меньшего количество грибов галлюциногенных. Одурманенный, он принимался громить всё, что попадалось под руку, в своём специально отведённом зальчике для пиров. Потом затихал. Мирно спал на лавке, уставившись остолбенелыми глазами в потолок. После одного, из таких пиров, он спал дольше обычного. Родственники приняли его за умершего. И, похоронили. Положили с ним в могилу, кроме богатств, украшений и оружия, ещё и эти самые сильнодействующие снадобья, которые он любил больше жизни.