Любая реформа – это революция. Готовясь к ней, внедряя ее, нельзя не учитывать ее воздействие на каждого члена общества и не виртуальное, а вполне ощутимое в жизни любого, отдельно взятого человека. Революция – это перемены, не всегда и не сразу лучшие. Здесь нельзя не принимать во внимание не только положительные, но и негативные последствия, каковые могут быть в случае допущения ошибок и просчетов. Для этого необходимо иметь четко выстроенную конструкцию предлагаемых новаций и прогноз рисков.

Реформа почти никогда не дает быстрого результата, она меняет жизнь и порой кардинально, поэтому народом, большей его частью, воспринимается настороженно. Нельзя убеждать людей, что когда-нибудь они будут жить лучше, нужно на каждом этапе осуществления реформы иметь промежуточные результаты, вполне реальные и осязаемые. При этом необходимо проявлять не только решительность, но и нести личную как должностную, так и моральную ответственность.

Снова Урал. Магнитка. Магнитогорск известен и славен своим комбинатом и рекой Урал. Действительно, река красивая, течет прямо в городе, и в этом же городе повсюду промышленная грязь, накрывшая все своим серым покрывалом. Находясь в Магнитке, я понял, отчего Урал Седой и дело здесь не в возрасте. Магнитогорск впечатляет черным снегом, настолько черным от вредных выбросов комбината, что впору землю пахать зимой. Вначале мне вообще казалось, что в городе снега нет и лишь приглядевшись повнимательнее и, переспросив у обывателей, я все же согласился с тем мнением, что эта темно-серая масса, когда-то, до падения на землю Магнитки, была пушистыми белыми снежинками.

Владимир Ильич, директор одного из заводов, – меценат, театрал и спонсор. Его кабинет заставлен всевозможными знаками внимания: от благодарственных писем до памятных наград, кубков, вымпелов, статуэток с начертанными на них и прославляющими его письменами.

Все они гласят о непосредственном участии Ильича в развитии местного театра, организации конкурса красавиц, спонсорской поддержке сборных команд по борьбе и боксу и многое, многое, многое. Кабинет у Владимира Ильича обставлен дорогой мебелью и выглядит достойно должности директора. Это, пожалуй, единственное место на предприятии, не подвергнувшееся разграблению, расхищению и запустению. Завод под руководством мецената Владимира Ильича, что называется, лег набок и работает все больше и больше в убыток, а Владимир Ильич, рассуждая о том, что во всем виновато правительство, берет займы под залог пока еще уцелевших активов предприятия, производит продукцию, отгружает в реализацию товар и почему-то совсем не требует денег с дебиторов. Суммы, исчисляемые десятками миллионов, не востребованы годами, не оформлены судебные иски по их возврату и соответственно не обеспечено преследование должников в судебном порядке.

То, что Владимир Ильич не жилец на этом предприятии, стало ясно уже после первой контрольноревизионной проверки. И вот сейчас я опять на Урале. И снова та же миссия – снять директора. Решено сделать все это быстро и неожиданно для плутоватого разгильдяя руководителя, дабы местечковая власть, поддерживающая директора и имеющая свои интересы на федеральную собственность, не поднимала вокруг этого ненужной шумихи.

Рано утром я уже был на предприятии. Опешивший директор после зачитанного приказа о своем увольнении вначале трусовато сбежал, внезапно сказавшись больным, и объявился лишь спустя несколько суток для передачи дел и должности назначенному руководителю. Я же, посадив в директорское кресло нового, достойного человека, отправился в администрацию города, где, кстати, неожиданно для себя нашел полное понимание властей в отношении смены руководства завода. И это было действительно неожиданно, поскольку очень часто в подобных ситуациях территориальные органы управления осуждают действия федералов, говоря о каких-то невероятных падениях производства, потере рынка сбыта и прочих ужасах экономики от непродуманного вмешательства центра. Хотя оно, это производство, не без их попустительства, молчаливого согласия и нежелания отстаивать государственные интересы, а, говоря откровенно, с их «помощью», вначале попадает в долговую яму, а затем, пройдя процедуру банкротства, переходит в родственные руки одного из членов семьи большого босса. И уже можно смело говорить о частном секторе и его поддержке, о рыночных отношениях и много еще о чем в свете новой жизни и новых перемен, когда государственные активы в одночасье становятся собственностью отдельных лиц.