– Нет, а что было дальше? Ну вот пошли первые люди, которые присоединились к программе, они стали демонстрировать результаты. Не было ли негативного общественного мнения об этом всем?

– Конечно, было, вы, наверное, даже читали об этом. Разные религиозные фанатики, которые всегда, во все времена от своей лени пытаются все запретить. Зачем напрягать свои мозги и понять суть технологии? Это лень, а значит, надо, выпучив глаза, кричать на площадях и призывать казнить меня, ведь я вмешиваюсь в божий промысел.

– Но ведь, если посудить здраво, вы действительно вмешивались. Да так, что изменили жизнь всего человечества.

Доктор не смотрел на них, погруженный в свои мысли. Затем будто очнулся и грустно улыбнулся.

– Хорошо, молодые люди, тут начинается финальная часть нашего интервью. Ведь вы за этим пришли, наверное. И тут мне нужна будет ваша помощь, потому что память моя совсем уже не та, и что происходит там, снаружи, – он кивнул в сторону окна, – я понимаю слабо. Вы же совсем молодые, вам еще пятидесяти нет?

Они покачали головами.

– Как, по-вашему мнению, все изменилось? Ведь не так много лет прошло, и еще есть много людей, кто помнит.

Джузеппе кашлянул:

– Жизнь стала более… неторопливой, я так скажу. Когда ты знаешь, что у тебя до сотни есть активной жизни, а скорее всего, и дальше, можно не спеша заниматься любимыми вещами. Стало планирование на большую перспективу, а если к этому прибавить другие открытия в сфере репродукции…

– Ах, вы об обязательной сдаче сперматозоидов и яйцеклеток людьми при достижения половой зрелости? Да, это хорошая идея, о таком и раньше думали, но было слишком дорого, и сложно, да и фундаментализм…

– Да, доктор. Так вот, усилился нарциссизм, если можно так сказать. Если в запасе очень много лет, а продолжение рода в любом случае гарантировано, то чего бы и не пожить в свое удовольствие?

– Да, действительно. – Марко кивнул. – Ведь если раньше, в начале двадцатого, дети лет с шести уже работали, в конце двадцатого в восемнадцать уходили в армию, то теперь до двадцати пяти ты еще несовершеннолетний, а в сорок только эмоционально и ментально считаешься зрелым.

– Да, да, это так, – рассеянно кивнул О’Хара. – И общий прогресс, жить все удобнее, безопаснее. Ведь если раньше многие проблемы бедных стран были от сильного роста населения, много молодежи, мало перспектив, болезни, то теперь с противоречиями стало немного полегче, как думаете?

– Это решило много проблем, – осторожно отозвался Марко. Если раньше это было в бешеном ритме, человек истощал свою нервную систему, и начинался быстро неизбежный спад, то сейчас мы не загоняем себя как скаковую лошадь. Все плавнее и спокойнее.

– Есть ли какие-то проблемы, мои молодые друзья? – Доктор не смотрел на них.

– Никогда не бывает все идеально, – отбил подачу осторожный Марко. – Как всегда, проблема ресурсов, каких-то внезапных эпидемий, техногенных катастроф, с этим пока все сложно.

– Техногенные катастрофы из-за высокой степени прогресса все чаще, но масштабы не так потрясают, правда? Ну это законы математики и статистики, тут с ними ничего не поделаешь. Их не обманешь. Но я немного не о том, да, проникновение прогресса, транспорт, цифровизация, разные сервисы и цифровые стимулирования мозга. Станьте немного выше и окиньте закономерности.

Они задумались.

– Сложно сказать. Экономика растет. Правда, не так бурно, но и потрясений особо нет. Да и хорошо. Плавное развитие, без эволюций и кризисов. Люди живут много, они видят на своей жизни достаточно и обычно воздерживаются от резких действий.

– А демография?