– Вот мужика ты мне и обеспечишь. Толкового, из вашего с брутальным, окружения. Я надеюсь, что у него есть в друзьях и знакомцах что – нибудь стоящее? Эля элегантно прикурила от тонюсенькой сверкающей зажигалочки, придержала на выпуске дым. Ровно столько, сколько ей понадобилось, чтобы закруглить и оформить, донести до Лялькиного сознания заключительную фразу.

– Я беру на себя финансовое обеспечение защиты моих интересов, а он продвигает меня с моими идеями в политическую жизнь города. Хорошо, если мы настолько понравимся друг другу, что дело и тело совьётся в прелестную косичку любви, замешанной на общей идее. Ты меня понимаешь? – Эля доверчиво выдохнула Ляле в лицо колечко сизого дыма.

– Так я же давно не выездная, то есть, в свет не выхожу. У меня и связей никаких нет, да и в нашем окружении с мужем нет ни политиков, ни особых богачей! Ты, может быть единственная богачка в моих друзьях. – Пыталась погасить Элин напор Ляля.

Но Элю покатило, как ком с горы. Ляля смотрела, слушала и понимала, что подруга добьётся желаемого всеми доступными и не доступными способами. Энергия той била через край, лицо пылало решимостью и одухотворён – ностью. Была во всём этом, конечно, некоторая доля экзальтации, но доля здравого смысла тоже была!

И Ляля заразилась: в конце концов, не боги горшки обжигают! В свалившейся на страну безалаберной свободе, действительно, не было ничего или почти ничего невозможного.

Вечером Ляля подступила к мужу с важным разговором, слабо надеясь на его поддержку, но решительно надумав осуществить разведку потенциальной возможности осуществления Элиной политической авантюры.

Муж неожиданно накрахмалил ушки, заинтересовался и предложил в ближайшие выходные пригласить Элю на обед, плавно переходящий в ужин. А при благоприятном расположении планет, познакомить Элю с нужными людьми для него, оказывается – раз плюнуть.

Субботние посиделки до потери последних потуг на интеллигентность, обернулись выгодным боком для всех присутствующих: Эля увезла домой умного и обвешенного связями, как дуб желудями, Рудольфа, брутальный впихнул Эле довольно невнятный, но внушительный талмуд о, якобы, гуманитарной помощи спортсменам – инвалидам.

А Ляле было разрешено легально встречаться и дружить с подругой молодости. Закрутилась карусель деловых связей для Эли. Знакомство с Рудольфом, в объятьях которого Эля поимела честь сосчитать до трёх, перешло в знакомство с одним из самых что ни наесть акул политики их маленького города, Эриком.

Эрик, давно положивший на законную свою супругу со вселенским прибором, обрадовался Эле, как рождественскому подарку. Его буквально завораживала яркая красота этой энергичной женщины, веселила кровь её гладкая кожа цвета топлёного молока, даже Элина легкодоступность будоражила Эрика так, как была замешана на ненадёжности удержать и своевольном нраве.

Роман закрутился, но ощутимых дивидендов пока Эле не приносил. Эрик упорно рекомендовал не лезть с суконным рылом в калашный ряд, намекая на не то происхождение и несовершенство менталитета, её, Элиного, менталитета.

Но Эля пёрла и пёрла в заданном направлении. Поскольку Эрик к тому времени в Эле увяз по самое «не балуйсь», пришлось протискивать, протаскивать и служить буксиром для Элиных политических начинаний. Ненужных людей на Элином пути, он смахивал, как крошки со стола.

Вся эта политическая возня мало интересовала Лялю, ей нужна была только сама Эля. Красивая, умная Эля. Она наслаждалась общением с Элей, вбирала в себя и разбавляла женской мягкостью, не присущей Эле, напор и уверенность в себе.