Алек хмыкнул, не задавая вопросов, посидел ещё минуту рядом и поднялся на ноги.

– Может быть, хотите чаю из термоса?

– Не откажусь.

Набирая чай в стаканчик, он подозвал жестом Руфина.

– Останься здесь, пожалуйста, и проследи за опергруппой. Как бы они не просмотрели какие-то улики. Все важное собери, опиши и вези к нам. Я забираю у вас художника и еду в больницу к управляющему, попробую составить портрет грабителя.

Он молча передал госпоже Дайвари стакан чая – судя по запаху там была ромашка и мелисса – и, не задерживаясь более, сел за руль.

Алек откинулся на пассажирское сидение автомобиля и задумчиво разглядывал портрет грабителя. Теплый ветер из открытого окна трепал волосы, отгоняя усталость. Смеркалось.

Лицо с рисунка смотрело на Алека с легкой насмешкой. Массивная челюсть, объемный нос, пушистые брови. Щербинка между зубами. Глубоко посаженные глаза будто бы спрашивали: “Ну, следователь, что теперь?”

Алек подпер щеку рукой, отвлекшись на смену пейзажа за окном. Вся эта история дурно пахла.

“Невозможно стать супер сильным, если ты человек. Отметаем обычных бандитов сразу. Остаются маги, наша юрисдикция…”

Видов магии немного, и никто из её носителей не смог бы такое провернуть. Эмпаты влияют на эмоции и восприятие реальности – но этот гигант физически выломал дверь, а не запудрил свидетелям мозги. Энергеты могут забрать свойство предмета и передать его другому предмету – грабитель не изменил агрегатное состояние двери, он просто дернул её за ручку, и та выпала вместе со стеной. Не похоже. Артизаны и вовсе бесполезны в таких делах, их стезя – создавать артефакты. Остаются кроссбриды, дети зверей.

“Большая физическая сила даруется детям Дома Медведя, но “медведи” никогда не могли пробить двойную кирпичную стену насквозь, даже под Гранулой”…

Снова и снова возвращаясь мыслями к Грануле, Алек незаметно для себя начал нервно барабанить пальцами по колену. Ничего не сходилось, он никогда не слышал о таком: да, немного Гранулы усиливало магические способности, чем больше съешь – тем сильнее эффект. Но половина чайной ложки уже считалась пограничным количеством: маг мог либо достигнуть личного магического потолка, либо перегореть и потерять способность к колдовству, либо и вовсе отправиться к праотцам. Либо встретиться с праотцами на следующее утро из-за побочек: невыносимой мигрени, тошноты, лихорадки, тахикардии. В любом случае, даже если сын Дома Медведя принял пол чайной ложки Гранулы, его способности ограничивались собственным магическим потенциалом: он не смог бы выломать огромную стальную дверь и пробить двойную кирпичную стену.

“Или в городе завелся какой-то сверхсильный уникум. Или сверхумный алхимик, который создал новый тип Гранулы без побочек”. Оба варианта звучали безумно, нереалистично и от этого пугающе.

– Едем ко мне домой, а не в Бюро, – бросил он оперативному художнику, сидящему за рулем. Тот хотел было возмутиться, но наткнувшись на прожигающий насквозь взгляд Алека, поджал губы и кивнул.

Алек называл свою квартиру Берлогой, хотя был из Дома Оленя, а не Медведя. Он бывал там нечасто, в основном ночью, а гостей и вовсе не приглашал. Из-за зашторенных окон сумерки внутри казались более густыми, похожими на патоку. Алек прошел всю квартиру насквозь к шкафу и порылся в хаосе вещей. Выудил рабочие штаны, мятую дешевую рубашку, кепи; на скорую руку переоделся, подцепил подтяжки. Потом он нашел в бардаке коробку для маскировки и приклеил небольшие накладные усы. Дождался, пока клей засохнет и выскочил через черный выход на быстро потемневшую улицу.