Но пока я решал, кто мой отец, тайный грибник или тайный рыбак, выяснилось, что он просто сходил в кусты справить нужду, о чем я собирался тоже как-то поточнее доложить маме. Вот и второй пункт после бардака в гостиничном номере: необходимость пристать к берегу и пойти в кусты…

За то время, что он справлял нужду, а я ждал его, глядя куда-то вбок, что-то произошло, а что, я не сразу почувствовал. Наконец отец закричал: лодка болталась на середине тихой и в это время не очень бурной реки, хотя очень может быть, что это был пруд, а лодка болталась на середине по той причине, что была хреново привязана. Отец поплыл за ней, и вот он так и толкал ее перед собой, подвигаясь к берегу. А я думал о Ромке.

Когда я открыл глаза, он все еще стоял передо мной, и я не мог понять, зачем он мне это рассказал и зачем там, в Вильнюсе, на детской площадке, сидя на такой кольчатой качели (два обруча, терпеть не могу эти качели), в той Литве, без пяти минут уже почти получившей независимость, зачем он мне это рассказал. Я не мог их подозревать, ни его, ни ее. Меня, положим, тогда просто не было в городе. И весь вопрос. Но она была моя девушка, и это был второй, второй, а не первый выпускной спектакль! Вряд ли его букет был больше, чем мой. И мне абсолютно все равно, сколько раз они целовались.

*******

«Просыпайтесь, Т-1833! Просыпайтесь! Задание прервано!» Меня резко будят, я еле продираю глаза, мне дают таблетку «Антитрапина». Легкая встряска, и вот я уже путем телепортации нахожусь в хромированном комбинезоне второго класса и сижу в мозаичном кабинете начальника психоперебросок.

«Здравия желаю, господин Главный! На мне комбинезон второго класса. Я не справился или вычет зарплаты?» «И то, и другое, и штраф. К тому же, вы сняты с категории «Б» и переведены на категорию «31-З-7», то есть обслуживание экранов». «Обслуживание психоэкранов?»

«Нет, обслуживание экранов психоотбросов! Времени мало и мало что это дает, но я все же вам объясню ваши ошибки, чтобы вы сделали из сказанного соответствующие выводы. Программа сравнительно новая, возможны сбои, передергивания. И то, что я бы назвал «вольностью перемещения по свободным полям сознания». Программа финансируется правительством, а степень подготовки наших психоактеров, прямо скажем, оставляет желать лучшего и дает нехороший привкус, очень нехороший привкус, почти как давно отмененные у нас в стране тигровые креветки! А мы здесь не можем позволить себе особо вопиющей самодеятельности. Итак, давайте по порядку. Вы внедрились в сознание девятилетнего ребенка, конкретно, дайте глянуть, в день летнего Равноденствия двадцать второго июня одна тысяча девятьсот восьмидесятого года. Понятно, что дата отстает от нас более чем на шестьсот лет, и вы испытали некую эйфорию, если не сказать экстаз, находясь в сознании совершенно незамутненном, не загруженном сложными и многоставными взаимосвязями, характерными для цивилизации на высокой ступени развития, то есть нашей. Цивилизации, которая, как известно отменила понятие «менталитет» и саму технологию этого понятия. А тогда было все проще и опаснее, потому что все было перепутано – эмоции, энергия, мысли… Да, да, именно эта путаница и повела вас не по тому пути». «Это правда?» «Правда. Итак, вы попадаете в свежий ментальный поток, в девственный лес сознания мальчика в тот день, когда он встречается со своим отцом при обстоятельствах гастролей театра. Он видится с биологическим отцом второй или третий раз за время поездки и после официального развода отца с его матерью. Здесь мы не уточняли, да и какая разница… Налицо рудимент семейносоциальных отношений, принятый в двадцатом веке (а не в наши времена рандомных родителей и переходящего материнства). Однако им это было важно, а мы ведь просили вас учитывать: у мальчика психологическая травма. Тогда они были эти травмы, это сейчас они давно перешли в разряд преданий».