Это был мой второй или третий приезд в эту деревню. Так случилось, что в один прекрасный день почему-то все мои друзья-хозяева уехали, оставили меня в этом доме одного, и дом оставили на меня. Видно, мне можно было доверять, хотя меня дядя Валера, отец Глеба, всегда считал явным паинькой и зазнайкой ну или «мальчиком-всезнайкой». Только сейчас я понимаю, что все герои мультфильмов, которых звали знайками и незнайками, были героями нашей реальности, где шла гонка за знанием, и быть всезнайкой было не так уж плохо… Но я сейчас не об этом.

В общем, мне нужно было заниматься бытом. Заключалось это вот в чем: уметь запирать дом на амбарный замок, если вдруг я куда-то уйду, ну, например, гулять в лес, хотя бы для этого и надо было переплыть речку Нерль, чего я делать, в общем, не собирался; а еще надо было прокормить самого себя. В принципе мне оставили борща на два дня, его сварила тетя Света, мама Глеба.

По-моему, всего на два дня меня одного и оставили. А, может, и на пять, не помню. Помню, что спать мне одному было боязно, потому что всякие слухи ходили по деревне, что за несколько километров от нее другая деревня, куда селятся зеки беглые. А, может быть, не беглые, а просто отмотавшие срок, поскольку вообще-то это были места, где проходил бывший Владимирский тракт, по которому испокон веку вели пешком арестантов. Но мы сейчас не об этом, а о другом.

Оставили меня, значит, на три-четыре дня. По ночам темно, слушаешь каждый шорох, каких-то насекомых, и боишься, что услышишь за окном тяжелое человеческое дыхание, а разве оно тяжелое, а кто знает… И вот тут и случилась та самая история, о которой я и хочу рассказать.

Каким-то образом, через какие-то неизвестные средства связи (телефонов тогда не было мобильных), и на станцию я тогда никуда не ездил звонить кому-либо (распорядок дня меня держал: борщ, прогулка, амбарный замок), да и телефон не был проведен в этот дом деревенский, а и мало у кого был проведен – словом, каким-то образом я узнал, что две француженки из Нормандии, из славного города Гавра, должны приехать в город Владимир, а деревня, где я был, находилась во Владимирской области, как и понятно из вышесказанного.

Кстати, по поводу города Гавра. Это такой городок на побережье Ламанша, который пострадал во время второй мировой войны от авиационного налета английских союзных с нами войск. Он был полностью отстроен после войны, и от этого он самый уродливый город во Франции, какой я только знаю. Однако старинную историю Нормандии (от викингов-захватчиков и Ричарда Львиное Сердце до эскадрильи «Нормандия-Неман», от бежево-белых стрел местечка Этрета, где Моне и другие рисовали песчаные меловые скалы в виде больших ласточек и до кальвадоса, сидра и актера Бурвиля), равно как и крепость местного населения, которую я позже увидал своими глазами, в чем они на нас слегка похожи – это все авианалет не уничтожил…

А то, что нормандцы не робкого десятка – это и должны были доказать две школьницы из Гавра Лора и Анна, когда-то знакомые мне по единственной встрече в нашей французской школе (с углубленным изучением), где они появились в составе делегации французских гостей.

Я как один из лучших учеников по французскому (мальчик-всезнайка), принимал делегации бок о бок с еще двумя отличницами, гости проходили мимо и о чем-то говорили по-французски, подарили нам жвачку и что-то сказали. Я что-то ответил, хотя потом долго соображал, а что же они спросили. Фактор волнения, я полагаю. И от них благоухало духами.

А потом мне про них рассказывал мой друг Андрей Ч. из параллельного класса «А», с которым мы были такие антиподы почти во всем, но вместе играли в школе на фортепиано в четыре руки, а иногда он играл джаз, и еще мы параллельно писали работы для олимпиад, были лучшими учениками по французскому в обоих классах и друг без друга долго не могли. Он успел летом к ним съездить, поскольку попал в делегацию с нашей стороны, то есть был в нее включен. Это были времена проработок, выборов, голосований, характеристик и подходящего и неподходящего социального происхождения. Я включен в делегацию не был, поскольку принадлежал, по понятиям советской ханжеской законности, к неправильной семье: мать моя с отцом к тому времени развелась – в общем, неполная семья. Правда, если честно, к тому времени и мать Андрея давно уже с его отцом развелась, но вот его почему-то пустили во Францию, а меня нет. И жил там Андрей дома у Анны и Лоры и их родителей. Такие дела.