Как-то раз в нашей роте объявился педикулез, то есть вши. Вши были бельевые, их личинки можно было разглядеть с изнанки кальсон на швах. Неприятная, могу вам сказать штука. Все тело чешется и горит огнем, как Хиросима и Нагасаки. Я-то сразу смекнул, чего делать – белье утюгом прошпарил, сам весь намылился хозяйственным мылом, подождал минут десять, смылся тщательно – все прошло. Но это, наверное, потому, что у меня тело не волосатое, а у кого больше волос, например, на ногах, то мылом этих вшей не возьмешь, нужна специальная серная мазь, но она в санчасти, а туда придется прийти и признаться, что у тебя вши. Для многих молодых бойцов, которые и так о себе невысокого мнения, и прямо сказать, моются реже, чем каждый день, такой шаг был совсем невозможным. Им, наверное, казалось, что признаться в подобном преступлении – значит потерять последнее уважение к себе со стороны сослуживцев. Хотя позиция глупая – вши, в конце концов, не от грязи заводятся – это заболевание типа инфекции, как я считаю. А ходить и чесаться – тоже не выход. Во-первых, имеется вероятность распространения заболевания, а во-вторых, расчесанное до крови тело в забайкальском климате не заживает, а становится язвой, потом подгнивает, подгнивает, и может очень даже тебя изуродовать. У меня были такие язвы – две штуки от потертостей на ногах. Я их бритвой вырезал, засыпал стрептоцидом, повязку менял каждый день, все равно они прогнили почти на сантиметр вглубь моей ноги – жуткое дело! И вот одного такого завшивевшего бойца рассекретили случайно его старослужащие товарищи. Обнаружили у него сначала характерные расчесы, а потом и личинок вшей в белье. И, конечно, давай его мордовать, как он такой-сякой посмел дедушек подвергнуть опасности заражения ужасной болезнью, и все ему припомнили, что раньше за ним числилось, пару раз по роже смазали и все такое. Он стоит, бедняга без штанов, кальсоны свои держит в руках, лицо виноватое, голову в плечи втянул, крутит башкой своей березовой, не знает, откуда еще прилетит ему гостинец. И, конечно, громче всех надрывается ефрейтор Халиков, я подхожу и слышу, как он орет на парня: «Ну, ты же чмо! Согласись, ты же чмо! Мы тебя теперь и звать так будем – чмо!!!» Я иду мимо, а Халиков этот дает такой сопроводительный текст, обращаясь к своему солдатику, который месяца три как из карантина: «Вот сейчас мы у Коробя спросим, у вашего любимого сержанта карантинного, чмо ты или нет?» А ефрейтор этот – он на полгода меньше меня отслужил, но наглый был до безобразия. Наверное, потому что он был очень хороший спортсмен – боксер. Он даже на последних междивизионных соревнованиях какое-то место занял. Я поворачиваюсь и спокойно так уточняю у Халикова: «Ты хочешь, чтобы я свое мнение сказал? Я тебе скажу. Я этого бойца знаю, он у меня в карантине был на хорошем счету – помидоры с колхозного поля таскал, мог картошечки в один момент нажарить, не тупил. Я его обучил кое-каким правильным понятиям, кого нужно уважать по службе. У тебя, Халиков, к его воспитанию претензий нет?»

Ефрейтор молчит, видимо, размышляет, стоит со мной драку затевать по этому поводу или нет. Пока он думает, я продолжаю: «Так вот, он у меня был одним из самых толковых, а у вас за три месяца превратился в забитого и доходного! Но все равно, я тебе сейчас скажу, ефрейтор, что он не чмо! Потому, что, дай ты мне его на неделю обратно, он у меня летать начнет как прежде. Понятна моя позиция?»

А Халикова, надо сказать, в роте вообще недолюбливали. Был у него грешок – любил перед офицерами в хорошем свете повернуться, ну, вроде как выслужиться с повышенным рвением – за что и стал ефрейтором. И лычку эту свою ефрейторскую с удовольствием на погоны напялил, что тоже не очень приличным считается. Мог я тогда, конечно, пострадать от его боксерских кулаков, и, что еще хуже, это означало бы, что на меня – дедушку, котелкам можно руку поднимать, а это гораздо трагичнее, чем просто получить по физиономии. Но тогда обошлось, не решился он, по счастью. А молодой этот стоит, глазами хлопает… Халиков, хитрый, гад, тут же и говорит: «Ну, ладно, раз Коробь за тебя такую речь произнес, может ты и вправду талант, а мы тебя не разглядели, иди пока в санчасть, выводи своих животных, потом посмотрим, что с тобой делать…». Вроде как он тоже не живодер, а справедливый начальник. Парень бегом убежал, на меня даже глянуть побоялся, но после этого человек двадцать молодых решились пойти в санчасть, взяли мазь, и педикулез в нашей роте прошел, слава богу.