Татка не верила, что Элка станет им и дальше помогать. Кто они ей?

Так ничего и не могли решить несколько дней. А девочка, та, вторая, маленькая девочка, слегла совсем. И у неё странно опухло горло, и Татка решилась пойти к Элке, у неё всё-таки тётя врач! Но Элка пришла сама. И мигом как-то оценила обстановку и командовала всеми. И велела не подходить пока к девочке, сказав: «Я сейчас», – и ушла.

Пришла через пару часов, наверное, с женщиной-врачом из поликлиники. Они вдвоём осматривали девочку, а потом врач спросила Шурочку:

– У вас какой срок? Сейчас в родильный дом можно заранее лечь. Вас там подкормят.

И добавила, что девочку надо забирать в амбулаторию, а она туда вызовет бригаду, чтобы везли в стационар. Врач с Элкой переложили девочку в одеяло, связали края узлом и, перекинув через плечи, понесли. Но Элка строго всем велела не расходиться, уверив, что она ещё придёт. И успела переговорить о чём-то с Мусей и Татьяной. Муся потом делала взвар с теми самыми засахаренными ягодами с дачи и вином. А Зойка сидела, как каменная, и видимо, всё ждала, когда её начнут ругать и стыдить, что она привела к ним больного ребёнка, а у них дети и беременная Шурочка, а у той девочки может быть дифтерит или скарлатина.

Тогда ли у Татки стало всё внутри меняться? Или позже? Или даже раньше. Когда Зойку надо было пустить, и они пустили, но сразу, сразу мысли лезли в голову, что эти люди, они – «рты». И что Муся права – у них мало, так мало продуктов. Но Зойку они не выгнали. И тогда никто из домашних не заболел.