Вечером 31 декабря Антон, нарядившись в костюм Деда Мороза, вошел в подъезд Машиного дома и столкнулся с консьержем. Тот, судя по витающему в его каморке алкогольно-чесночному амбре, уже начал провожать уходящий год. Антон сообщил, что пришел к Маше по просьбе ее коллег по работе, выпил предложенную добродушным старичком стопку водочки, пожелал здоровья и множества благ. После этого консьерж, не теряющий на посту бдительности, позвонил Маше и доложил о подготовленном для нее сюрпризе. Получив согласие, он пропустил Антона, назвав номер нужной ему квартиры.

Когда Антон вышел из лифта, в открытой двери одной из квартир стояла Маша и с интересом разглядывала посетителя. Она узнала Антона и на ее лице появилась улыбка. Тут же, спохватившись, что происходящее на площадке фиксируется видеокамерой, Маша громко произнесла:

– Здравствуйте, Дедушка Мороз! Какой приятный и весьма неожиданный сюрприз!

Она вытянула руку, ухватившись за край входной двери, и глазами показала на тонкий браслет на своем запястье. Антон перехватил ее взгляд. Маша еле заметно покачала головой.

Войдя в квартиру, Антон стал басовито произносить дежурные поздравительные фразы. А Маша, неловко прислонившись к стене и зажав себя руками так, что на кистях проступили вздутые вены, судорожно соображала, как предупредить Антона о свойствах браслета и сообщить ему новости о Саше, да и о своем нынешнем положении. Можно было только писать. Но Маша не была уверена в том, что в квартире не появились еще и видеокамеры.

После того как ей надели браслет, Машу не покидало ощущение, что за ней постоянно следят. Она представляла черные, чуть прищуренные глаза сотрудника СТОЗА, сидящего перед монитором в каком-то полутемном помещении. Он предельно сосредоточен. Он пристально наблюдает за Машей. Он выжидает, сохраняя хладнокровие. Это его работа. Он умеет отлично выполнять свою работу. Маша не могла избавиться от этого навязчивого, преследующего ее образа…

«Так, Маша, давай! Думай! Думай! У тебя не будет другой возможности», – стучало в голове.

Тем временем Антон закончил свою долгую и излишне громкую речь и, протянув ей обернутую в блестящую бумагу коробку, уставился на Машу. Она очнулась и, схватив подарок, наигранно радостно защебетала слова благодарности.

– Ой, вы, наверное, замерзли. Может быть, я не знаю, как у вас принято… Ну, может быть, вы со мной выпьете шампанского?

– Вообще-то нам не положено, – замялся Дед Мороз.

– Просто в этот вечер я осталась совсем одна, и праздник у меня в общем-то никакой. Может быть, в порядке исключения? Ну, или в качестве новогоднего подарка одинокой женщине?

– Да ладно уж! Не стоит меня уговаривать. Что я, не человек, что ли? Я с радостью выпью за здоровье милой девушки. Несите свое шампанское.

– Проходите, пожалуйста.

Маша проводила Антона в большую светлую гостиную, усадив в кресло перед изящным журнальным столиком.

В комнате не было ни елки, ни иных атрибутов праздника. Горел приглушенный свет. Вся обстановка показалась Антону неестественно безжизненной, как будто фотография в глянцевом журнале. Никаких небрежно брошенных вещей, раскрытых книг, забытых тапочек, крошек или пятен от кофе. Только большая спортивная сумка в прихожей явно выбивалась из царящей в квартире идиллии порядка.

Маша принесла бутылку шампанского и два бокала. Пока Дед Мороз откупоривал бутылку, Маша, не переставая рассказывать про свои детские впечатления от ежегодных встреч с Дедом Морозом, вернулась к холодильнику, открыла дверцу и, продолжая говорить, застыла там как замороженная. Антон видел только Машины ноги. Пробка не поддавалась, и Антону пришлось встать, чтобы с ней справиться. Он обошел столик с другой стороны и увидел, что Маша в холодильнике что-то пишет.