Расхаживая по бункеру, я начал думать, как достать m-спрей, но при этом не погибнуть. Возможно, мне поможет Жак! Он один из моих, так сказать, клиентов. Фанатики заставляют его собирать для них ресурсы взамен на еду. Нужно идти к нему! Решив, что делать дальше, я успокоился. Порой нужно лишь чуточку надежды, чтобы набраться сил и воспрянуть духом. Мои спонтанные передвижения привели меня прямо к столу, где я оставил шкатулку, которую нашел в лаборатории.

Открыв ее, я прочитал запись на пожелтевшей, мятой бумаге, которая была внутри коробки:

Эта пометка в очередной раз напомнила мне, каким количеством ядов Фили отравляет себя, только чтобы мы выжили. Положив заметку обратно в коробку, я услышал тихие шаги у меня за спиной. Опершись о стену, Фили смотрел в мою сторону, пытаясь раскрыть глаза.

– Что ты делаешь?

– Тебе нужна помощь, я пойду искать лекарства.

Его ноги подкашивались. Мне пришлось подбежать к нему, чтобы он не упал. Обхватив его за талию, я отвел моего больного друга обратно в постель.

– Мои легкие словно горят изнутри, у меня не так много времени. Но ты был в лаборатории недолго, так что, если отыщешь лекарства…

– Фили!

– Нет, слушай! Если получится найти лекарства, прими сам!

– Нет!

– Я разбил чертовы колбы из-за того, представляешь, из-за того, что замечтался. Как иронично.

Он засмеялся, из-за чего начал громко кашлять, скатываясь на пол. Когда я подхватил голову Фили, чтобы уложить на подушку, он дрожащей рукой потянулся к моей ладони, в которой я сжимал шкатулку. Нащупав ее, Фили улыбнулся. Он сказал, что это его первые шаги к пилюлям желаний, и попросил спрятать эти образцы в холодильник. После чего сказал, что назвал этот препарат «Ева».

– Сколько?

– Что, сколько?

– Сколько у меня есть времени?

– Дней шесть, если повезет, восемь.

Я сидел не двигаясь, в ожидании инструкций. Но Фили лишь попросил не рисковать собой ради него. Мы оба знали, что это невозможно. Когда он уснет, я соберу вещи, заберу пилюли мары, которые мой бедный друг успел сделать, чтобы обменять их на m-спрей, положу шкатулку в холодильник с кровью, как было велено, и отправлюсь к Жаку. Я сделаю что угодно ради Филипа! Потому что не представляю свою жизнь без него.

Помещение, под которым располагается наше убежище, напоминает рабочий гардероб. Внутри множество стальных шкафчиков и горы отсыревшей одежды. Схватив ручку двери выхода, в первую очередь я смотрю в замочную скважину. Перед тем как выйти, осматриваю коридор, и только удостоверившись, что вокруг никого нет, открываю дверь и заваливаю вход различным мусором, который валяется повсюду. Обычно я медленно иду к вентиляции, чтобы попасть в нужное мне место на этаже, не привлекая внимание. Но сейчас мои шаги громкие и уверенные. В моей голове крутится лишь одна мысль – Фили умирает!

Ускорив шаг до ритма легкого бега, чувствую, как рюкзак начинает стучать о мою спину со звуком, напоминающим трение людей друг о друга в квартире, в которой мне приходилось жить до вылета. После катастрофы в безопасных зонах людей было слишком много. Все мы жили по двадцать человек в маленькой комнате без мебели. Уснуть с вытянутыми ногами или хотя бы лежа на спине было невозможно! Пойти спать на улицу – запрещено! Пол в таких комнатах застелен мягкой, пурпурной тканью, напоминающий коврик для йоги. Весь в потертостях, бетоном наружу. Кирпичная коробка, набитая несчастными людьми, которым не посчастливилось родиться в определенный период времени. Вот как бы я описал наше поколение! Каждую ночь, помимо храпа, хлюпанья и периодического плача, за окном раздавались хлопки тел о землю. Суициды совершались часто, и всегда ночью. Массовые были хуже всех. Когда сорок или даже больше людей прыгают с крыши, я пытался представить, что это начался град. Но уснуть в эту ночь я уже не мог.