Открыв глаза, я сразу же начал размышлять об увиденном. Новая формула не была похожа на предыдущие образцы! Я чувствовал жар камина, вкус человечины, наслаждение от роскошных предметов интерьера. Даже будучи запертой на корабле, этой женщине хотелось владеть предметами роскоши. Это так глупо! Раньше я не задумывался об этом, но теперь мне кажется, что это является неотъемлемой частью нашего формирования. Вещи до сих пор являются самой устойчивой религией, смыслом существования! Маленькой девочке не досталось хорошей одежды, чистого дома и заботливых родителей, вот она и решила, что из всего перечисленного самое доступное и желанное – это уют. В этот раз Филип превзошел самого себя! Мне захотелось поделиться с ним своими рассуждениями, но его в комнате не было. «Наверное, очнулся и пошел работать», – подумал я тоскливо. Что ж, значит у меня есть время на сон. На сон без чужого влияния.

Меня разбудил звон бьющейся посуды. Протерев глаза, я встал с кровати и выбежал из спальни совершенно голый. Осмотревшись по сторонам, я окликнул Филипа. В ответ из лаборатории раздались стоны. Мне было запрещено заходить в это помещение, но после очередных криков я ворвался в запретную комнату и начал осматривать все вокруг.

Лаборатория напоминала логово людоеда. Куски обескровленного мяса валялись повсюду! На потолке горела одинокая красная лампочка. На полу лежали разбитые склянки. Столы ломились от научных приборов, которые вертелись и трещали. Пластмассовые сосуды, ящики на металлических стеллажах, холодильник с множеством секций, в которых хранилась кровь для создания мары, и несколько урн для отходов, рядом с которыми выли вентиляторы. Все помещение заставлено под завязку, из-за чего пришлось передвигаться боком. Сделав несколько шагов, я ощутил покалывание в правой ноге. Крохотный кусочек стекла впился в мою стопу. Оперевшись о металлический стол, я нагнулся, чтобы достать его. Из раны хлынула кровь. В этот момент мне захотелось надавить на место пореза как можно сильнее. Не знаю, зачем. Необъяснимый, спонтанный импульс.

Из угла комнаты раздался хрип. Сгорбившись, я обнаружил неподвижное тело в костюме химзащиты и противогазе, придавленное стеллажами. Увидев Филипа в таком состоянии, я бросился к нему на помощь, словно бешеный бегемот, тараня все на своем пути. Весь его костюм был измазан в зеленой жидкости. Я взял Филипа под руку и потащил к выходу. Переступив порог лаборатории, положил моего друга на пол и попытался снять его противогаз, чтобы ему было легче дышать. Филип начал качать головой и толкать меня ладонью в грудь. Сквозь кашель и хрипы он просил его не трогать. Я повиновался. Филип снял толстые резиновые перчатки и обхватил края противогаза большими пальцами. После нескольких неудачных попыток его руки упали на собственные колени. У него совершенно не осталось сил. Тогда я обхватил резинку противогаза рядом с его кадыком и грубым движением освободил голову Филипа.

– Почему ты голый? – После каждого слова Филипу требовалось несколько вдохов. – Надень костюм химзащиты. Жидкость протри тряпкой и положи в пакет с отходами. Отдельно, в тот же пакет, осколки. Как закончишь, сходи в душ!

Напоследок Филип попросил отнести его в спальню. Я взял его на руки и уложил в кровать, снял с него душный костюм и поцеловал в лоб. Температуры нет. Надеюсь, это хороший знак. Раньше я не задумывался, с какими химикатами мы имеем дело да и вообще из чего состоят пилюли мары. Видимо, именно поэтому мне было запрещено заглядывать в лабораторию. Чужие мечты, словно экспериментальные лекарства, – если не знать их состав, то продавать куда проще.