Глядя на дочь старосты, я приосанилась, вдохновившись её примером. Можно было бесконечно смотреть на то, как она величаво несёт свои достоинства. Никогда бы не подумала, что с такой комплекцией можно быть грациозной.

— Вы звали меня, тятенька? — медовым голосом спросила Аглая. Таким только шептать слова любви мужчине на ушко.

— Вот, доченька, знакомься — Алёнушка. Она немного поживет у нас. Покажи ей спальное место и расскажи, какие обязанности у женщин в нашем доме.

Аглая перевела на меня восторженный взгляд ясных глаз.

— Радость-то какая! Пойдём скорее, подруженька, я обо всём тебе поведаю, — она буквально вцепилась мне в руку, будто отец сейчас передумает и заберёт у неё новую игрушку. — У нас большой терем, и в девичьей опочивальне хватит места для нас двоих.

В комнате, действительно, оказалось просторно и светло. Декораторы постарались на славу. Даже старинную прялку поставили. Вместо нормальных кроватей — широкие лавки, застеленные грубой тканью и шкурами, вместо платяных шкафов — сундуки. Это ж надо было так заморочиться. Где они это всё откопали?!

Аглая принялась доставать из сундука ткань с вышивкой, потом она долго хвасталась своими работами.

— Это я для праздничного кафтана тятеньки вышиваю. А это - приданое себе готовлю, — я терпеливо слушала её болтовню и делала восторженное лицо в нужные моменты. — С тобой так весело! Как же будет здорово готовиться ко сну вместе. Будем расчесывать друг другу волосы и делиться секретами!

— Аж не терпится, — процедила сквозь зубы, натянув улыбку. Спектакль уже не казался забавным, а глупое поведение актрисы утомило. — Слушай, может, делом каким-нибудь займёмся? — рискнула подтолкнуть, ибо рассматривать вышивку было совершенно не интересно, хоть она и выполнена была искусно.

— Сейчас все соберутся на обед, но стол я уже накрыла. А вот потом поможешь мне убрать со стола. Затем сходим по воду, вымоем посуду…

Дальше последовал длинный перечень работ, и я только сглотнула ком в горле, сама ведь напросилась.

Дочка старосты повела меня в общую комнату с побелённой печкой. Там стоял накрытый стол, а вдоль него две скамьи.

От вида еды мой желудок заурчал, и его не волновало, что на столе стояли самые простые блюда.

— Аленушка, вымой руки, — Аглая указала мне на деревянную лохань у печи. — И можешь садиться за стол.

Вымыв руки с мылом, непонятным на вид и пахнущим травами, я села на скамью, но притрагиваться к еде не решилась, лишь разглядывала незатейливую пищу в ожидании остальных членов семьи.

Через несколько минут пришёл Михаил, а за ним и Макар.

Староста вёл под руку глубокого старца, помог дойти до скамьи и занять место во главе стола.

— Здравствуй, дедушка Анисим, — Глаша погладила старика по руке и поставила перед ним деревянную миску с кашей.

— И тебе не хворать, внученька, — Анисим попытался разглядеть девушку, и я поняла, что он слеп. Бледно серые глаза застилала белёсая плёнка.

— Здравствуйте, — тоже поздоровалась для приличия.

— И ты будь здорова, гостья дорогая, — старик обратил ко мне невидящий взгляд. — Ты, правда, ночевала в открытом поле?

— Ну, получается, что да, — почему-то стало стыдно.

— Значит, тебя сама Лада бережет, раз Железнячка не тронула, — прошамкал Анисим беззубым ртом. — Всякий знает, что нельзя соваться в поле и чужой огород по ночам.

— А кто такая эта Железнячка? — не сдержала любопытства я. Что там ещё придумали сценаристы?

— Ты с какой глухомани вылезла? — стоило прозвучать его вопросу, как все дружно посмотрели на меня.

— Ладно, отец, будет тебе с расспросами, давай сначала отобедаем, — Макар перевёл внимание на себя, а я вздохнула с облегчением, будто не выучила роль и меня только что спасли от позора.