- Остальные сбежали, - услышала я вальяжный голос нашего кучера, а потом и сам он появился из тумана, разгребая его руками, как волны. –В одного, кажись, я попал, но не туда, куда надо.

- Если убежал – значит, не попал, - процедил Левенштайль сквозь зубы. – Дай верёвку, этого хоть допросим.

- Слушаюсь, ваша светлость, - небрежно бросил кучер и так же вальяжно зашагал к карете.

Схваченный мужчина ещё сильнее засучил ногами, уже не булькая, а жалко поскуливая. Кучер вернулся с веревкой, и вдвоем с хозяином они связали пленника, а потом кучер вздернул его на ноги, держа за шиворот.

- Здесь или в замке, ваша светлость? – спросил слуга у Левенштайля.

- В замке, - отрывисто отозвался он. – С нами герцогиня, не хотелось бы рисковать.

- Герцогиня… - кучер скривился и сплюнул. – Я этого в багажный отсек суну, - он потащил связанного пленника к задним колесам, где пряталась я.

Я хотела незаметно юркнуть обратно в карету, но тут меня заметили.

- Тебе было велено не высовываться, - хмуро сказал Ксандр Левенштайль, подходя ко мне. – Марш обратно, если не хочешь… - тут он на секунду замялся, но закончил почти с угрозой: - если не хочешь, чтобы я тебе помог.

Угроза была – так себе, и я хотела сразу же сказать об этом. Мол, глупо прятаться в карете, где негде спрятаться, и глупо грозить жене, которую только что пытался спасти…

Ай, мамочки. У него же там какие-то суперболезненные прикосновения. Я и забыла. Алинора терпеть не могла, когда он к ней прикасался, и мне надо вести себя так же, как она.

- Сейчас же марширую обратно, - сказала я с холодком, - если нам больше ничего не угрожает.

- Пока нет, - буркнул Левенштайль, бросив на меня взгляд исподлобья. – Саймон говорит, остальные убежали, этот связан, - он мотнул головой в сторону пленника, которого кучер как раз собирался засунуть в багажное отделение кареты, бесцеремонно отодвинув меня в сторону.

- Ну если Саймон говорит - значит, всё в порядке, - не удержалась я от колкости, круто развернулась и ушла в карету.

- Язвит, - услышала я голос кучера.

Левенштайль что-то ответил, но я уже не расслышала.

Забравшись в карету, я села на мягкое сиденье, зарылась в подушки и завернулась в плащ до самых глаз. Меня так и колотила крупная дрожь, и сначала я решила, что это от сырости и холода, но я согрелась, а дрожь не проходила. Да что это со мной?..

Почему-то вспоминалось, как муж Алиноры хватал меня за шею, засовывая под сиденье.

Грубо. Очень грубо.

Я покрутила головой и поморщилась, потирая шею. Наверное, будут синяки. У него ведь пальцы – как железные…

Дверца открылась, и внутрь забрался Ксандр Левенштайль – по виду мрачнее тучи и холоднее тумана. Он ударил кулаком в перегородку, и карета сразу двинулась.

Несколько мнут мы ехали молча, не глядя друг на друга, а потом муж Алиноры нарушил тишину.

- Не слишком больно? – отрывисто спросил он, скрестив на груди руки и сунув ладони под мышки.

- Что? – не поняла я.

- Шея, - коротко уточнил он. – Не слишком больно? Я ведь прикоснулся к тебе.

- А-а-а… - начала я и закрыла рот, бестолково тараща глаза.

Он ведь прикоснулся ко мне, а я не заорала, не засучила ногами, как пленник, даже не пикнула. Так, Алинора говорила, надо соврать что-то про неземную любовь… Как же она там советовала?..

- Моя безмерная любовь к вам, милорд, помогла победить проклятье, - пробормотала я.

Мужчина подался вперёд так стремительно, что я вскрикнула от неожиданности.

Совсем рядом я увидела темные глаза, полыхающие гневом, сурово сжатые губы…

- Лгунья, - процедил Левенштайль сквозь зубы.

Я и сама понимала, что вышло фальшиво. И даже умудрилась покраснеть. Оставалось надеяться, что в карете было достаточно темно, и герцог не заметил предательского румянца.