Тагир, тоже весь красный, в мурашках, вышел на берег. Вытерся, оделся, забежал в домик. Кожа горела огнём. Внутри стало горячо. Чувствовал себя таким лёгким – оставалось расправить руки-крылья и парить! Не удержался, выскочил, унёсся далеко за холмы.

– Что, с зари его овод покусал? – не понял отец.

– Так ведь сегодня у него день рождения! – ответил сын.

– Вечером будет обмывать?

– Он, кажется, собирается домой, к своей Зухре.

– Не получится! – отрезал старший чабан.

Тагир присел на валун, стоящий на шапке холма, прислонился к нему, приложив ухо. Стал прислушиваться к природе, дыханию солнца, начинающего светиться своими золотистыми лучами. Он ощущал, как пробуждается земля. Поймал себя на мысли, что нутром чувствует её дыхание. Лёг, приложил к ней ухо. Чувствовал, как по её кровеносным сосудам, корням деревьев, кустов, разнотравья, углубляющимся в недра, мощно проталкивается кровоток. Представил, что сам становится частью этой природы, её продолжением. Кровь земли по кровеносным сосудам проталкивается и в его сердце. И через него кровь земли, энергия солнца по кровеносным сосудам передаётся в сосуды деревьев и трав. Рядом с ним в упоении заливались соловьи, скворцы. Его душа торжествовала. Природа оживала, расправлялась под действием энергии солнца с востока.

Тагир подставил лицо расплавленному жидким золотом диску, показавшемуся из-за холма. И целый сноп лучей солнца, вставшего с перины утренней зари, залил его лицо. Лучи, лаская, заворачивали его в кокон, окутывали плетью золотых нитей так, что на мгновение Тагир представил себя его сыном. Образ любимой Зухры грел его сердце и душу, заряженные энергией любви. Зажмурился и мысленно унёсся навстречу солнцу, на восток. Там, он был уверен, выглядывая из окна спальни, вместе с ним зарю, восход солнца встречает и любимая.

У молодого чабана на душе и торжественно, и грустно. Торжественно потому, что сегодня ему исполнилось двадцать восемь лет. Грустно потому, что в такой день рядом с ним нет любимой. Над головой закуковала кукушка. Что ему пророчит она: долгую любовь с любимой, скорую разлуку? Тагир не желает считать, сколько раз она прокукует. Не хочется в такой день с утра расстраиваться. Вдруг кукушка пророчит скорую разлуку? Он разлуку с ней не выдержит. Заткнул уши пальцами, чтобы не слушать кукушку, зажмурился. Долго так сидел, представляя себе лицо возлюбленной. В этот день у него одно желание: провести его с любимой.

За последние пять лет загруженный работой старший чабан ни разу не дал ему возможности отметить день рождения у семейного очага. Каждый раз в этот день сердце Тагира разрывалось между любимой и работой. Вместе того чтобы радоваться с любимой, не получив разрешения от старшего чабана, в одиночестве забирался на холмы. Через окуляры бинокля разглядывал свой дом в селении, грустил.

Но сегодня Тагир решил твёрдо: день рождения отметит вместе с женой в селении, пусть даже небеса опрокинутся на голову.

Через окуляры бинокля он смотрел, как солнце выползает из перины разноцветных облаков, слоями сгрудившихся над Каспием. Легко поднимается над морем, расстилая перед собой золотистую дорожку, прокладывает себе путь в горы. Солнце щедро сеет лучи на степи, холмы, долины, ущелья, рождая в сердце Тагира радость нового дня, нетерпеливое желание встречи с любимой.

Зухра! Это имя со школьной скамьи не сходит с его уст. С этим чудом природы Тагир шесть лет разделяет любовь, радость, грусть расставания. Но работа чабана в горах, степи всё отдаляет и отдаляет его от любимой. А в сердце с каждым разом зреет тоска. Горькие семена сомнения и неуверенности временами прорастают в нём: «А что, если?..» Зухра… Зухра! В его ушах это имя звучит мелодией гор. В этом имени он слышит чириканье стрижей, журчание горных ручьёв, шуршание морской волны, с мягким плеском разбивающейся на песчаном берегу, тревожный клёкот гусей, прилетающих с зимовки из дальних краёв…