Желтая змея Анна Климова

Это началось очень просто. Началось в один день.

Тридцатое мая. День, который перевернул все во мне. Разделил на «до и после». На время, когда я была нормальной. Нормальной, как я думала тогда. И на время, когда я окунулась в нее. В булимию. Окунулась с головой на долгие три с половиной года.

Тридцатое мая стало той точкой невозврата, пройдя которую уже невозможно было стать прежней. Какой я была до нее: скромной, тихой и боязливой, очень нетвердо стоящей на ногах и абсолютно не понимающей, чего хочу от жизни. Тот день начался как обычный день моей жизни и стал началом того, к чему я пришла сейчас. В том числе и к этой книге. Я запомнила его на всю жизнь.

Мы встретились с подругой на нашем обычном месте – в университетском городке. В его центре, между корпусами медицинского факультета располагался памятник героям Великой отечественной войны и небольшой палисадник со скамейками. Эта часть была самой укромной и тихой. Палисадник находился в углублении между двумя зданиями. Там мы и любили проводить время. Обычно подолгу сидели на скамейке и вели беседы обо всем на свете. Университет мы обе уже закончили, но любили приходить в это место, чтобы провести время в уединении и тишине среди старинных зданий корпусов.

Университетский городок располагался в самом центре города. Окруженный со всех сторон шумными дорогами, он словно был клочком земли, отрезанным от мира. От шума города спасали его корпуса, роль которых выполняли старинные особняки начала прошлого века, расположенные полукругом. Внутри всегда царили тишина и покой. Не было слышно транспорта. Только спокойный шелест листвы деревьев от ветра и негромкие голоса студентов, проходящих мимо.

В тот день был особенный воздух. Теплый, почти горячий, напоенный разными запахами. Наполненный самой жизнью. Неподвижный воздух начинающегося лета. Окружающий мир готовился к его наступлению. К радости, легкости, жаре, пляжам, раскаленному асфальту.

Мы сидели на скамейке и что-то обсуждали, как вдруг моя подруга предложила пройтись до магазина. Обычно в такие встречи ничего съедобного я себе не покупала. Ограничивалась простой водой без газа. Дело в том, что я уже несколько лет “следила” за своим питанием. Еда для меня делилась на вредную и полезную. И так как список полезной еды был очень ограничен и в него не входило ничего из того, что можно было купить в магазине, я не позволяла себе есть на людях. То, что было в порядке вещей для всех, для меня было под запретом и вызывало почти отвращение. Купить булочку на перекус, или шоколадный батончик, или сок – все это было для меня недопустимо. Это пустые калории и страх, что я наберу вес от одного лишь кусочка. Максимум, что я могла себе позволить – это кефир или йогурт. Но лучше было обойтись и без этого. Мне было неловко есть на людях. Даже пить йогурт. Казалось, все смотрят на меня и осуждают меня. И обычно с людьми я чувствовала себя неловко, потому что все вокруг почти всегда что-то жевали. Но я привыкла. Всегда говорила, что ничего не хочу.

В этот раз все случилось не как обычно. Подруга купила себе мороженое и предложила мне сделать то же самое. Я заколебалась. Мороженое мне было нельзя, как и ничего сладкого и углеводного. Моя очередная диета запрещала это. На этот раз это было кето-диета, согласно которой я могла есть только белки и жиры, полностью исключая углеводы. Конечно же, говорить об этом я не хотела. Я тщательно скрывала то, как питаюсь.

Желая достичь некого идеального веса или внешнего вида, я сидела на различных диетах уже довольно давно. Шесть или семь лет в общей сложности. И если изначально был азарт и вера в то, что я добьюсь этого самого идеала в цифрах или в зеркале, то спустя несколько лет режима питания по диете, “по бумажке”, он просто стал обыденностью. А цифры на весах стали безразличны. Ни в шестьдесят килограммов, ни в пятьдесят я себя не устраивала. Диета уже была просто способом ориентироваться в мире еды. Есть еду просто так, интуитивно, ориентируясь на свои желания и ощущения, я уже разучилась.

Мороженное в кето-диету никак не вписывалось. Но мое шаткое моральное состояние на тот момент, усталость от постоянных ограничений в питании и в целом подавленное настроение, которое угнетало меня на протяжении последнего месяца, сделали свое дело. Я согласилась.

Я хотела мороженое. Я хотела чего угодно, кроме того, что ела последний месяц: много белков и много жиров. Кето-диета предполагала изменения метаболизма, ввиду которого организм должен начать получать энергию не из углеводов, а из жиров. Изучив много информации на эту тему, я решила, что вариант вполне рабочий и начала. Ела печень трески, сливочное масло, жирную свинину, жирную рыбу, пекла кето-выпечку по рецептам из интернета. Но, увы, за месяц на этой диете много я не скинула, и настрой мой заметно падал. Держалась лишь на природном упрямстве и силе воле. Которые в итоге дали сбой в тот злополучный день.

Итак, мы выбрали себе мороженое, расплатились и не спеша вернулись на скамейку в палисадник. С первым кусочком на языке я ощутила одновременно радость и отчаяние. Потому что я сорвалась. Я нарушила диету. Мысли забились внутри моей головы с бешеной скоростью. Я ела мороженное, сохраняя непринужденный вид, но внутри меня нарастало отчаяние.

Диете настал конец. Или не конец? Или это временное нарушение? Может быть, завтра я начну сначала? Я должна, по крайней мере. Но не сейчас. Сейчас я не хочу думать про завтра. Я не хочу возвращаться в это все. Я устала. Я так устала. Внутри меня все кувырком. Мама уехала месяц назад в Город на море и сказала, что не вернется. И теперь я одна. Я и моя Ф. Это моя собака, которая болеет. Нет, она не просто болеет, она умирает. Уже месяц я выхаживаю ее одна. Внутри меня ежедневно нарастают необъяснимая тревога и напряжение, с которыми я едва справляюсь. От них хочется избавиться, перестать их чувствовать, но они обволакивают, проникают все глубже и глубже. С каждым днем я все сильнее ощущаю их. Я как натянутая струна. Не просто не могу расслабится, я не могу провести ни минуты без чувства страха, без тревоги, от которой у меня скручивает все внутри. И напряжения, которое буквально распирает меня изнутри. Рвется, рвется наружу. Вот-вот вырвется.

Мне страшно. На мне большая ответственность. Мне страшно что-то сделать не так. Нарушить что-то. Нарушить диету. Диета – ориентир, единственное связующее звено меня со стабильным прошлым. Я питаюсь по диете. Я хочу похудеть, но я не вижу результатов. Я исправно посещаю спортзал, но мое тело не меняется. Я так хочу, чтобы оно стало идеальным. Я думаю, что тогда все встанет на свои места. Все наладится. Моя жизнь тогда станет иной. Станет лучше. Я живу с этими установками уже несколько лет. Но ничего не происходит. Я только топчусь на одном месте. А теперь я отодвинула этот момент еще на какой-то неопределенный срок. Я нарушила диету этим злополучным мороженым.

Всю дорогу домой я укоряла себя за это. Я чувствовала себя подавленно. Я чувствовала себя виноватой и никчемной. Но напряжение внутри ослабло. Словно одна порция сладкого помогла сбросить его на некоторое время. Я ощущала себя очень бестолковой. Не знаю, что на меня нашло, но по пути домой я зашла в магазин и купила еще одно мороженое. Мне необходимо было продлить это временное спокойствие, достигнутое таким способом.

Идя по залитым солнцем, пустым и пыльным улицам, я вдыхала свой город и понимала, что упала, лишившись какой-то опоры. Я заглушила на время то напряжение, которое давило на меня последние недели, но почувствовала себя во власти чего-то нового, тягучего и липкого, пока неясного мне. Я и раньше срывалась с диеты, наедалась чем-то вредным и спустя пару дней возвращалась к своему питанию, ощущая при этом вину и новую порцию энтузиазма для новой диеты. Последние семь лет я жила в постоянном режиме диета-срыв. Могла пару недель придерживаться строгой диеты и в какой-то момент сорваться внезапно и наестся обычной нормальной еды. Но происходило это всегда дома. Моя мама всегда, с самого детства повторяла мне: “На улице мы не едим!”. И я никогда не позволяла себе есть на улице. Мне было стыдно.

Сейчас же я ела на улице. Прямо на ходу. Я шла и ела свое второе мороженое, при этом не ощущая толком его вкус. Я торопилась. Я не могла остановиться. Я не хотела останавливаться. Сейчас ощущения были другие. Напряжение спало, а на его место пришло ощущение безволия. Всю дорогу в моей голове стучали молоточки. Они стучали о том, что я хочу еще. Сладкого. Я хочу много сладкого.

По пути я столкнулась с каким-то пьяным мужчиной. Он спросил, вкусное ли мороженое, и громко расхохотался. Мне стало вмиг страшно и стыдно за то, что я делаю. Иду по улице и ем. Это же ужасно! Мне стало настолько не по себе, что то самое напряжение вдруг охватило меня с новой силой.

Я почти забежала домой. Мне хотелось спрятаться от всего мира.

Дома я первым делом взяла Ф. и вынесла ее на улице. Нужно было погулять с ней. Ей было тяжело, но она еще ходила. Медленно и трудно, но ходила. Я же двигалась на автомате. Пройтись до лужайки за домом, вернуться к дому, поднять пушистое мягкое тельце на руках на четвертый этаж, поставить в ванную, вымыть лапы, обработать все, что нужно.