Невероятное открытие. Страшное в своей силе. Но к осознанию этого я приду намного позже. А пока… пока это был первый раз, когда я вызвала рвоту после еды. Это был первый раз, когда я ощутила радость от того, что как легко, оказывается, можно обмануть саму себя. Это был первый раз, за который я испугалась. Этот раз должен был стать первым и последним.

Позже я лежала в постели, обнимая свою собаку, словно искала в этом мягком, лохматом и теплом существе защиту от самой себя. Она была связью с прошлой жизнью, где не было места тому, что произошло часом раньше. Она была связью меня и мамы, которая уехала и больше не вернется.

Я была измучена и подавленна, но в глубине души я радовалась, что следы моего обжорства уничтожены и еда не осталась во мне. А значит, весы не покажут прибавление, и я смогу продолжить свой правильный путь завтра. Я была полна уверенности, что этого больше никогда не повторится. Ведь рвота – это ужасно. Это противоестественно. Это болезненно и противно. Срыв тоже противен, но иногда он мне необходим. Я уже давно смирилась, что не могу без срывов. Ими я что-то компенсирую.

Я лежала и думала о том, что завтра все станет на свои места и продолжится эта беготня по кругу. Но вдруг я вспомнила про мороженое в морозилке. Одно несчастное мороженое, которое я забыла в морозилке. Я ощутила, как страх подкатил к горлу. Первая мысль была пойти и съесть его прямо сейчас, чтобы не оставлять следы сегодняшнего дня. Но мне нельзя его есть сейчас. Я только что объелась и смогла очиститься. А это мороженое жирное и вредное. Но лучше бы съесть его сейчас, чтобы с завтрашнего дня начать диету…

Нет.

Пусть лежит. До следующего раза.

Эта мысль, роковая, как потом окажется, мелькнула на секунду и сломала все.

Я не успела. Эта мысль опередила меня.

До следующего раза.

Будет следующий раз? Я снова сорвусь? Сорвусь так?

Но теперь я смогу помочь себе.

Очистится.

И внутри словно что-то оборвалось.

Я долго думала, с чего мне начать эту книгу. Я вспомнила день, когда случился первый раз, но ведь булимия не могла начаться просто в один день. То, что произошло – всего лишь взорвавшийся сосуд, который наполнился до краев. Все началось далеко не с одного дня. Просто те события, которые непосредственно предшествовали этому дню, стали своего рода катализатором. Сработал механизм, запущенный очень и очень давно. Я не знаю, к сожалению, когда именно и что конкретно способствовало его запуску. Думаю, некая череда событий в моем прошлом. Прошлом, в котором о расстройстве пищевого поведения я и не подозревала. И вот спустя три с половиной года булимии и пять лет ремиссии, я начала разбираться в нем. В своем прошлом. Я решила что нужно начать с самого начала…

В той семье, где я родилась, я, как понимаю, была желанным и долгожданным ребенком. Незадолго до моего рождения моя мама развелась с мужем и встретила моего отца. Мой отец был на тот момент женат и из семьи уходить не собирался, но, по словам мамы, был рад ее беременности. Тем не менее все свое детство я отца не видела, и воспоминания о нем появились у меня ближе к подростковому возрасту, когда он на некоторое время появился в нашей с мамой жизни.

С рождения меня воспитывала мама и ее родители – мои бабушка и дедушка, и прабабушка. Меня окружало поколения матерей и дочерей: прабабушка, бабушка, моя мама. Судя по их рассказам, все они ждали моего появления. Однако после моего рождения мне долгое время не давали имя. Искали подходящее. Как рассказывала мама, хотели что-то особенное, не как у всех. В итоге моя прабабушка подняла вопрос о том, что ребенок без имени – это нехорошо, и мне выбрали мужское польское имя, которым батюшка в церкви крестить меня отказался. В итоге меня окрестили русским православным именем, но в документах мать записала то, другое имя. Когда я подросла, то часто повторяла его вслух, когда никого не было рядом, пытаясь свыкнуться с этим именем. Ощутить его на вкус, так сказать. Оно было мне чужим. Но мама всегда повторяла, что оно красивое и редкое. Оно выделяет меня среди других девочек, у которых имена, по мнению мамы, были “колхозные”. Мне, если честно, не очень это нравилось. Мне не хотелось выделяться.