Итак, внимательно озираясь по сторонам в поисках патрулей, я вышел к распутью, где одна линия, словно ветвь дерева, расходилась на две, а те, в свою очередь, разветвлялись еще и еще. Значит, я был уже практически в центре города. Я оказался на большом разъезде, зажатом меж сопкой и городом и рассеченном множеством путей. На двух линиях, словно огромные спящие змеи, стояли длинные составы. Мне они нравились. Вообще, я любил все, связанное с железной дорогой. Не считая только, разве что, многодневных переездов в плацкартных вагонах. Весь западный склон сопки, устремленный к городу, был застроен частным сектором. Были ли то чьи-то дачи, либо же кто-то жил в них на постоянной основе, сказать наверняка я не мог. Я решил пойти по самой дальней от города и, соответственно, ближайшей к подножию линии, вдоль которой штабелями были сложены новые обильно смазанные креозотом шпалы, готовые к установке.

Когда-то на сопку вела широкая японская лестница, чьи растрескавшиеся и поросшие мхом ступени все еще можно было разглядеть среди густой травы и деревьев, однако путь этот уже давно никем не использовался. Я же выбрал иной путь – уложенную железобетонными плитами автомобильную дорогу, серпантином поднимавшуюся по склону. Идти по ней мне, к слову, было не столь просто, как я ожидал. Уж слишком я за эти пять лет привык к равнинной местности с незначительным перепадом высот. А ведь когда-то я тут даже бегал.

Довольно скоро я свернул с дороги, делавшей далее довольно большой крюк, и вышел к другой, но еще используемой японской лестнице, удивительно крутой, хочу заметить. Она вывела меня на небольшое плато, где в конце девяностых была возведена небольшая бревенчатая церковь. Когда-то здесь располагался синтоистский храм, его фундамент все можно было отыскать, если не полениться и обойти ту самую церковь. Удивительно, но со времен моего детства здесь мало что изменилось. Однако свой путь я держал не сюда: сделав такой срез, я вновь вышел на серпантин и побрел по нему еще выше – к нашей смотровой площадке.

Старая дорога плавно поднималась по склону. Густые кроны деревьев нависали над ней, словно огромный зеленый купол, а пряная пышная и полная соков и жизненной энергии растительность цвета и пахла. С недавних пор весь юг Сахалина заполонили люпины, их фиолетовые и розовые кисти возвышались над изумрудной травой вдоль дорог, на пустырях и у подножия сопок. Они добавляли ярких красок в и без того прекрасную картину островной природы, невероятным образом дополняя красоту окраин нашего города. Из-за плотного тумана, казалось, будто вершины сопок уходят в самое небо. В такие моменты они казались мне обителью древних богов. Морось все не прекращалась. Она легонько щипала лицо и наполняла воздух запахом сырой пыли. На пути к обзорной площадке я миновал ряд давно заброшенных гаражей и один маленький частный домик с пустыми окнами и сорванной ураганом крышей. Мне казалось, я был в нем раньше, но не помнил, когда и при каких обстоятельствах: скорее всего, вместе с отцом зашли к его знакомым, а, может, я и сам выдумал эту историю, когда гулял здесь в детстве. Теперь же все здесь было заброшено, стояло и разрушалось от сырости и времени.

И вот, словно в награду за мои старания, мне открылась панорама нашего города. Несмотря на то, что обзорная площадка находилась примерно на середине сопки, вид с нее все равно впечатлял. Город по-прежнему оставался все таким же пустым и безлюдным. По дороге сюда я, кажется, не увидел ни одной машины. Усилившийся ветер трепал мои волосы и полог куртки. Еще вчера спокойное, словно зеркало, море рассекали высокие волны.