Пожалуй, я стал излишне впечатлительным. Уже на следующую же ночь мне приснился очередной кошмар, на этот раз вполне обычный – сумбурный, обрывистый и далеко не столь информативный, и осязаемый, как тот, что был неделю назад. Самый обычный сон. В нем я обнаружил себя сидящим на кухне в компании своих родителей, мы собрались вокруг стола, ели и смотрели телевизор. На кухне горел свет, а за окном чернела непроглядная ночь, столь темная, что не было видно ни звезд, ни луны, еще и уличные фонари не работали, а в окнах соседних домов не горел свет, да и сама улица словно растворилась во тьме. Свет на кухне горел, но был очень тусклым, будто в сети сильно недоставало напряжения. Уж не помню точно, что там показывали по телевизору, да это и не важно, на самом деле.

От просмотра передачи нас отвлек дверной звонок.

– Я открою, – сказала мама, поднимаясь из-за стола.

Поначалу я ничего неладного не заподозрил. Мама проследовала в прихожую и скрылась из виду, зайдя за угол, затем у входной двери загорелась лампочка.

– Максим! Это к тебе! – прозвучал ее голос.

Я вышел из-за стола и тоже направился в прихожую. И вот, зайдя, наконец, за угол, я обомлел от ужаса. Мама стояла возле приоткрытой входной двери, освещаемая лишь тусклой лампочкой софита, установленного в стенке шкафа, сама же дверь была приоткрыта, а за ней из тьмы подъезда глядела на меня своим пристальным взором Дария. Все, как я запомнил: длинная черная юбка, черная блузка, застегнутая под самое горло, серое лицо с глубоко посаженными глазами.

И лишь тогда я, охваченный леденящим страхом, наконец, проснулся.

Воскресное утро встретило меня приятным июльским теплом и ярким солнцем: день обещал быть жарким. Над городом ни единого облачка, лишь на западном горизонте над самым морем, будто окольцовывая город, нависали белые и пушистые, как вата, кучевые облака. Воздух был до того чист и прозрачен, что четким контуром на ясной границе меж синим морем и ясным голубым небом вырисовывался теплый остров Монерон.

Первым же делом мама сообщила мне о том, что сегодня мы едем на море, где будем жарить шашлык.

Из дома мы вышли ближе к половине первого дня. Как и положено, на Сахалине в это время года, солнце пекло неимоверно, но в то же время с моря задувал освежающе-прохладный бриз. Сев в старенькую светло-серую «Тойоту», мы помчались по городу, по пути заезжая в магазины, где докупили соусы, квас и хлеб. При нас же были овощи и маринованное в гранатовом соку мясо. И вот, машина помчалась по городу на юг. Желая провести приятный воскресный день под солнцем на свежем воздухе, на улицы выбралось довольно много, по меркам нашего небольшого города, людей: были тут пары с детьми, и матери с колясками, и небольшие группки подростков, и одинокие старики. Пышные зеленые кроны высоких тополей раскачивались под порывами морского ветра, на сопках шелестела густая трава, а над городом, ища, чем поживиться, кружили чайки, белые, как снег и толстые, как куры. Желая в полной мере ощутить на своей коже этот день, я до упора опустил стекло на своей двери, и мне в лицо ударил густой, как масло, аромат цветущих растений, свежескошенной травы и, конечно же, моря. А машина, тем временем, продолжала нестись на юг. Наконец, мы выехали за город и помчались по длинной ровной дороге, тянувшейся вдоль всего побережья. По левую от нас сторону высились зеленые сопки и железнодорожная насыпь, а по правую – бесконечная морская гладь. В динамиках же попеременно играли то Queen, то Roxette, хорошо мне знакомые, так как сопровождали, пожалуй, каждый крупный праздник во времена моего детства.